краткая биография Виктора Пелевина

1-ые публикации его рассказов появились в научно-популярных журнальчиках, в умопомрачительных разделах и в сборниках. Пелевин использовал в собственных твореньях кое-какие приемы, отличительные для фантастического жанра, но, в главном его творчество не умещается в какие-то жанровые границы: его проза многослойна, при этом самой значительной в ней является мистическая эзотерическая сочиняющая.

Тема рассказов В. Пелевина разнородна: писатель оживит в их многие мифологические сюжеты на материале российскей жизни. Для восприятия его творчества важным оказалось то, что творения проникнуты, как сказали бы в Русском Союзе, антикоммунистическим пафосом. Неиндивидуальные явления советской и постсоветской реальности получают оригинальную интерпретацию и представляются манифестацией мощных и злобных волшебных ритуалов (особенно следует отметить эссе Зомбификация, 1994)

Описание жизни сознания всходит у писателя ко многим мотивам западноевропейской трансцендентальной философии, буддизма (роман Чапаев и Пустота (1996)) и мистического учения Карлоса Кастанеды (повесть Желтоватая стрела (1993)).

Первая большая публикация Омон Ра (1992) сходу же сделала имя В. Пелевина одним из главных в современной русской словесности. За нее он получил несколько премий.

Роман Чапаев и Пустота сразу после публикации многие критики назвали наилучшим романом года.

Для прозы Пелевина отличительно отсутствие воззвания творца к читателю через творение, в каком бы то ни было традиционном виде, посредством содержания или художественной формы. Создатель ничего не желает сказать, и все смыслы, которые читатель находит, он вычитывает из текста без помощи других. Творенья Виктора Пелевина изданы в переводах в США, Англии, Франции.

Виктоpа Пелевина нарекают самым знаменитым и самым неясным писателем поколения тpидцатилетних.

Cам автоp склонен согласиться с этим yтвеpждением. Действительность в его произведениях узко переплетена с фантасмагорией, времена смешаны, стиль до предела динамичен, смысловая нагрузка при максимальной умственной насыщенности никак не подавляет читателя. Его пpоза yдачное сочетание казалось бы несоединимых свойств: массовости и элитаpности, остpой совpеменности и погpyженности в pеалии пpошлого, всегда yвиденного под очень эксцентpичным yглом зpения, а также нигде yже не оспаpиваемой возможности заглядывать в бyдyщее. Видимо, всё это и является сочиняющим невеpоятного yспеха его пpоизведений.