Схожесть и различие баллад Людмила и Светлана.Спочно!

Данные две баллады замечательный пример того, как различно можно представить один сюжет, оставляя, тем не наименее, творенья взаимодополняющими, желая они могут читаться и как самостоятельные. В обоих творениях мотив мертвого жениха является основным, но несет разную смысловую нагрузку. На таковой вывод наталкивает теснее сама форма творений, место этого сюжета в общей композиции: в "Людмиле" мертвый жених, увозящий даму за собой в могилу действительность, в "Светлане" сон, не влияющий на реальность. Т.е. композиционно рассматриваемый сюжет в Людмиле - главный и единственный, в "Светлане" приблизительно рассказ в рассказе, и осматривать его в отрыве от всей баллады не следует. Но, тем не наименее, даже если мы проследим образы только этой сюжетной полосы, оставив реальный план Светланы и обратившись только ко сну героини, и сравним их с видами, появляющимися в Людмиле (с момента приезда жениха), то даже на уровне знаков почувствуем разное настроение двух переводов одной германской баллады. И там, и там, казалось бы, обстановка не из приятных: неясный лес, ночь, престранное поведение жениха (в "Людмиле" он говорит загадками о собственном уединенном доме, в "Светлане" вообщем бледен и печальный). Но в "Светлане" возникает голубочек белоснежный, классический знак чистоты, и читатель теснее разумеет, что участь Светланы не будет так грустна, как Людмилы. По роли голубочка в происходящем (лишает силы грозящего девушке мертвеца) просто можно заключить о его противоположности мощам тьмы, представленным в образе мертвеца, и о близости к богу, об ангельской его природе (ведь он возникает конкретно для спасения девицы, и он еще могущественнее трупа). Соответственно, Бог и вообще неувязка божественной предопределенности играют не заключительную роль в балладах, но, если Светлана сталкивается с мощами и света, и тьмы, при этом сама она поближе к свету, то Людмила фактически по доброй воле отдается во власть Дьяволу. К тьме (в Ад) Людмилу ведет непокорность, противопоставление себя Создателю (здесь я употребляю Создатель в прямом смысле тот, кто сделал мир, людей, и, природно, распоряжается судьбами живущих, т.к. конкретно при таком раскладе абсолютно ясна бессмысленность требований). Бог в этой балладе ("Людмила") не возникает, но его присутствие ощущается так, что можно даже описать этот образ: во-первых, он, сообразно христианской религии, правосуден, а во-вторых, зла не создаёт. Он в любом случае на стороне человека: Людмила сама избирает для себя путь: Расступись, моя могила; гроб, откройся; много жить, доказывая свой выбор: с милым вкупе везде рай, и Бог идет ей навстречу он милосерден и (хотя, вероятно, здесь я очень человек XX века) верует в людей. Перед нами переосмысление понятий Рая, Ада, Господа человеком в сиюминутном страстном порыве: Что, родная, пытки ада? Что небесная заслуга? С милым вместе везде рай; с милым розно райский край безотрадная обитель. Нет, пренебрегал меня спасатель! - налицо разница между человечьим и священным понятием о счастье. Если божественное счастье категория безусловная, то требуемое Людмилой сиюминутное. Это осознает мать Людмилы, не ослепленная страстью: Дочь, воспомни смертный час; коротко жизни сей мучение; Рай смиренным возмещенье, Ад буянящим сердцам, - и дает дочери мудрый совет: Будь покорна небесам. Людмила, уже сделав выбор (желая, по-видимому, не совершенно разумея, чего просит: судя по последующим событиям, она желала созидать живого жениха рядом с собой в мире живых, а не себя умершей рядом с мертвым), не слушает мать, и в итоге остается с возлюбленным. Тяжело сказать совершенно точно, раскаялась ли Людмила в собственных легкомысленных желаниях, увидев милого в гробу, желая вид его был ей ужасен, но что Бог сожалеет о ней, можно заключить с уверенностью: когда Людмила, каменея, пала мертвая на прах, в небесах расступаются стон и крики. Печаль о попавшей в Ад по своему сумасбродству душе так мне представляется этот стон, а что душа Людмилы попадает в