Дайте пожалуйста короткий пересказ рассказа "Незапятнанный Дор"

Лесная дорога вульгарна через поле стала полевой. Дошла до деревни перевоплотился в деревенскую улицу.
По граням стояли высочайшие и крепкие дома. Их крыши были покрыты осиновой щепой. На одних домах щепа стала от ветра и времени сероватой, а на иных была новейшей, золотилась под солнцем.
Пока я шел к журавлю-колодцу, во все окошки глядели на меня люди: что это, мол, за человек идет?
Я спотыкнулся и думал, в окошках засмеются, но все оставались взыскательными за стеклом.
Напившись, я присел на бревно у колодца.
В доме против открылось окно. Какая-то женщина посмотрела на меня и произнесла вовнутрь комнаты:
Напился и посиживает.
И окно опять закрылось.
Подошли два гусака, желали загоготать, но не осмелились: что это за человек чужой?
Вдруг на дороге я увидел старушку, ту самую, что разыскивала в лесу т Теперь она тянула длинноватую березовую жердь.
Давайте пособлю.
Это ты мне топор-то отыскал?
Я.
А я-то размышляла: не лесовик ли унес?
Я взял жердь и потащил ее следом за старушкой.
В пятиоконном доме распахнулось окно, и лохматая голова высунулась
-за горшка с лимоном.
Пантелевна, сказала голова, это чей же юноша?
Мой, ответила Пантелевна. Он топор отыскал.
Мы прошли еще немножко. Все люди, которые встречались нам, дивились: с кем это идет Пантелевна?
Какая-то дама кликнула с огорода:
Да это не племянник ли твой Олюшина?
Племянник! кликнула в ответ Пантелевна. Он топор мне отыскал.
Здесь я сильно опешил, что стал племянником, но виду не подал и молчком поспевал за Пантелевной.
Встретилась иная женщина, с девченкой на руках.
Это кто березу-то везет? спросила она.
Племянник мой, ответила Пантелевна. Он топор отыскал, а я размышляла: не лесовик ли унес?
Так, пока мы шли по деревне, Пантелевна всем сказала, что я ей племянник, и рассказывала про т
А теперь он березу мне везет!
А чего он безмолвствует? спросил кто-то.
Как так молчу? сказал я. Я племянник ей. Она топор потеряла и мыслит, не лесовик ли унес, а он в малине лежал. А я племянник ей.
сюда, батюшка племянник. Вот дом наш.
Когда выстраивается шеренга боец, то впереди становятся самые рослые и бравые, а в конце всегда посещает махонький солдатик. Так дом Пантелевны стоял в конце и был самый махонький, в три оконца. Про такие дома разговаривают, что они пирогом подперты, блином покрыты.
Я бросил березу на землю и присел на лавочку перед домом.
Как именуется ваша деревня? спросил я.
Незапятнанный
Чего Чистый?
.. Такого слова я раньше не слыхал.
А что это такое Незапятнанный Дорвей?
Это, батюшка, деревня наша, объясняла Пантелевна.
Понятно, понятно. А что такое дорвей?
А дорвей это вот он весь, дорвей-то. Все, что вокруг деревни, это все и есть Я глядел и лицезрел поле вокруг деревни, а за полем лес.
Какой же это дор? Это поле, а совсем не дорвей никакой.
Это и есть Чистый весь, взгляни-ка. Это все дорвей, а уж там, где елочки, это все Так я и сообразил, что дорвей это поле, но только не обычное поле, а среди леса. Тут тоже ранее был лес, а позже деревья нарубили, пеньки повыдергивали. Дергали, дергали получился
Ну ладно, произнес я, дорвей так дор, а мне надобно далее идти.
Куда ты, батюшка племянник? Вот я самовар поставлю.
Ну что ж, я подождал самовара. А позже приблился вечер, и я остался ночевать.
Куда ж ты? говорила Пантелевна и на последующее утро. Живи-ка здесь. Места в бе хватит.
Я помыслил-пошевелил мозгами, послал куда надобно телеграмму и остался у Пантелевны. Уж не знаю, как вышло, но только прожил я у нее не денек и не месяц, а целый год.
Жил и писал свою книгу. Не эту, а иную.
Эту-то я нишу в Москве.
Гляжу в окошко на облачную пожарную каланчу и вспоминаю Незапятнанный Дорвей.