какое отношение было к учёбе у Андрия?в Тарас Бульба (Цитаты)

Они были отданы по двенадцатому году в Киевскую академию, потому что все

знатные сановники тогдашнего медли считали необходимостью дать  

воспитание своим детям, желая это делалось с тем, чтобы после абсолютно  

позабыть его. Они тогда были, как все поступавшие в бурсу, дики,  

воспитаны на свободе, и там уже они обычно несколько шлифовались и  

получали что-то общее, делавшее их схожими друг на друга. Старший,  

Остап, начал с того свое поприще, что в первый год еще бегал. Его  

вернули, высекли ужасно и засадили за книжку. Четыре раза закапывал  

он собственный букварь в землю, и четыре раза, отодравши его бесчеловечно,  

приобретали ему новый. Но, без сомнения, он повторил бы и в 5-ый, если бы  

отец не дал ему праздничного обещания продержать его в монастырских  

служках целые двадцать лет и не поклялся наперед, что он не увидит  

Запорожья вовеки, если не выучится в академии всем наукам. Любопытно,  

что это говорил тот же самый Тарас Бульба, который ругал всю ученость и

советовал, как мы теснее лицезрели, детям вовсе не заниматься ею. С этого  

медли Остап начал с небывалым усердьем сидеть за скучною книгою и

скоро стал наряду с наилучшими. Тогдашний род учения ужасно расползался с  

образом жизни: эти схоластические, грамматические, риторические и  

логические тонкости решительно не дотрагивались к времени, никогда не  

применялись и не повторялись в жизни. Учившиеся им ни к чему не могли  

привязать собственных знаний, хотя бы даже наименее схоластических. Самые  

тогдашние ученые более других были невежды, потому что совсем были  

удалены от опыта. Притом же это республиканское устройство бурсы, это  

ужасное огромное количество юных, дюжих, здоровых людей -- все это обязано было  

им внушить деятельность совершенно вне их учебного занятия. Время от времени  

нехорошее содержание, время от времени частые наказания голодом, время от времени многие  

потребности, возбуждающиеся в свежайшем, здоровом, сильном юноше, --все  

это, соединившись, рождало в них ту предприимчивость, которая после  

развивалась на Запорожье.  

Остап Бульба, невзирая на то что начал с большим

усердьем учить логику и даже богословие, никак не избавлялся  

неумолимых розг. Природно, что все это обязано было как-то ожесточить  

нрав и сказать ему твердость, всегда отличавшую козаков. Остап  

числился всегда одним из лучших друзей. Он редко предводительствовал  

иными в нахальных предприятиях -- обобрать чужой сад либо огород, но зато

он был всегда одним из первых, прибывавших под знамена предприимчивого бурсака, и никогда, ни в каком случае, не выдавал собственных товарищей.  

Никакие нагайки и розги не могли вынудить его это сделать. Он был суров к

другим побуждениям, не считая войны и разгульной пирушки; по последней мере,  

никогда практически о ином не мыслил.