Какие трудности (пример) преодолел Васютка?Как?

Лесной царь - свободная композиция, музыкальное строение которой подчинено развёртыванию сюжета. Примечательна при этом гармония всех соотношений: сквозного музыкально-драматического развития и симметричности форм, вокального и инструментального начал, выразительности и изобразительности.

Ритм сопровождения, его постоянное тяжёлое биение, пронизывает балладу, скрепляет и объединяет все доли целого. В эту безостановочную октавную дробь - подражание топоту жеребца, скачке - вклиниваются беспокойно возбуждённые гаммаобразные взлёты в басу. Соединяя изобразительные и выразительные приёмы, Шуберт творит полную зрительно-слуховую иллюзию.

Начинается баллада большим фортепианным вступлением, материал которого продолжает затем развиваться в партии сопровождения.

Не считая фортепианного вступления есть ещё и певческое обрамление, то есть вокальное вступление и послесловие; оно ведётся от личика рассказчика-повествователя:

Кто прыгает, кто мчится под хладною темнотой?

Ездок запоздалый, с ним отпрыск юный.

Словами рассказчика завершается повествование:

Ездок погоняет, ездок доскакал...

В руках его мёртвый малыш лежал

Остальной текст - ровная речь, распределённая меж папой, его отпрыском и лесным королём.

Реальные личика - повествователь, отец, ребёнок объединены близостью интонационного строя. Но в соответствии с текстом, в музыку баллады всякий раз привносятся новые штришки, которые оттеняют личные черты, состояние каждого персонажа.

Речь Лесного царя приметно отличается от взволнованной речи рассказчика, ребёнка и отца господством нежной вкрадчивости, мягкости, завлекательности. Обратите внимание на характер мелодии - порывистой, с изобильем вопросов и восходящих интонаций в партиях всех персонажей, не считая Лесного короля, у него же она - плавная, закруглённая, певучая.

Но не только нрав мелодической интонации - с возникновением Лесного царя изменяется всё фактурное сопровождение: ритм яростной скачки, пронизывающий балладу от начала до конца, уступает место более смирно звучащим аккордам, очень благозвучным, ласковым, убаюкивающим.

Появляется даже необыкновенный контраст меж эпизодами баллады, таковой встревоженной, тревожной по нраву в целом, с 2-мя только проблесками спокойствия и благозвучия (две фразы Лесного короля).

Не зная содержания творения, возможно даже ошибиться, связав лирические эпизоды с появлением благого и ясного персонажа на фоне общего смятения и волнения. Такая трагическая драматичность этой музыки, как бы дразнящей слушателя мнимым светом и мягким призывом.

На самом деле, как это нередко бывает в искусстве, конкретно в такой ласковости таится самое ужасное: зов к погибели, непоправимости и безвозвратности ухода.

Потому музыка Шуберта не оставляет нам иллюзий: чуть смолкают сладостные и ужасные речи Лесного царя, здесь же опять врывается исступленная скачка коня (или стук сердца?), собственной стремительностью показывающая нам заключительный рывок к спасению, к преодолению ужасного леса, его черных и загадочных глубин.

На этом и кончается динамика музыкального развития баллады: поэтому что в конце, когда наступает остановка в движении, заключительная фраза звучит теснее как послесловие: В руках его мёртвый малыш лежал.

Эта баллада, благодаря реализму собственных образов, является одним из самых впечатляющих произведений Шуберта.