"Ревизор" деяние 4 явление 1-73;

Деянье 4-ое

Та же комната в доме городничего.

Явление I

Входят осторожно, практически на цыпочках: Аммос Федорович, Артемий Филиппович, почтмейстер, Лука Лукич, Добчинский и Бобчинский, в полном параде и мундирах.

Вся сцена происходит вполголоса.

Аммос Федорович (строит всех полукружием). Ради Господа, бога, быстрее в кружок, да побольше порядку! Бог с ним: и во дворец ездит, и Государственный совет распекает! Стройтесь на военную ногу, обязательно на военную ногу! Вы, Петр Иванович, забегите с этой стороны, а вы, Петр Иванович, станьте вот здесь.

Оба Петра Ивановича забегают на цыпочках.

Артемий Филиппович. Воля ваша, Аммос Федорович, нам необходимо бы кое-что сделать.

Аммос Федорович. А что конкретно?

Артемий Филиппович. Ну, знаменито что.

Аммос Федорович. Подсунуть?

Артемий Филиппович. Ну да, хоть и подсунуть.

Аммос Федорович. Небезопасно, черт бери! раскричится: муниципальный человек. А разве в виде приношенья со стороны дворянства на какой-нибудь памятник?

Почтмейстер. Или же: вот, дескать, пришли по почте деньги, безызвестно кому принадлежащие.

Артемий Филиппович. Глядите, чтобы он вас по почте не выслал куды-нибудь подальше. Слушайте: эти дела не так делаются в обустроенном государстве. Для чего нас тут целый эскадрон? Представиться необходимо поодиночке, да между четырех глаз и того... как там следует чтоб и уши не слыхали. Вот как в сообществе благоустроенном делается! Ну, вот вы, Аммос Федорович, 1-ый и начните.

Аммос Федорович. Так лучше ж вы: в вашем заведении высочайший гость вкусил хлеба.

Артемий Филиппович. Так уж превосходнее Луке Лукичу, как просветителю юношества.

Лука Лукич. Не могу, не могу, бога. Я, сознаюсь, так воспитан, что, заговори со мною одним чином кто-нибудь повыше, у меня просто и души нет, и язык как в грязь завязнул. Нет, господа, увольте, право, увольте!

Артемий Филиппович. Да, Аммос Федорович, не считая вас, некому. У вас что ни слово, то Цицерон с языка слетел.

Аммос Федорович. Что вы! что вы: Цицерон! Глядите, что выдумали! Что другой раз увлечешься разговаривая о домашней стае либо гончей ищейке...

Все (пристают к нему). Нет, вы не только о собаках, вы и о столпотворении... Нет, Аммос Федорович, не оставляйте нас, будьте папой нашим!.. Нет, Аммос Федорович!

Аммос Федорович. Отвяжитесь, господа!

В это время слышны шаги и откашливание в комнате Хлестакова. Все торопятся наперебой к дверям, толпятся и стараются выйти, что происходит не без того, чтоб не притиснули кое-кого.

Расступаются вполголоса восклицания:

Глас Бобчинского. Ой, Петр Иванович, Петр Иванович! наступили на ногу!

Глас Земляники. Отпустите, бога, хоть душу на покаяние совершенно придавили!

Выхватываются несколько восклицаний: Ай, ай! в конце концов все выпираются, и комната остается пуста.

Явление II

Хлестаков один, выходит с заспанными очами.

Я, кажется, захрапел порядком. Откуда они набрали таких тюфяков и перин? даже взмок. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в голове до сих пор стучит. Тут, как я вижу, можно с приятностию проводить время. Я люблю радушие, и мне, сознаюсь, больше нравится, если мне угождают от незапятнанного сердца, а не точтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что еще можно бы... Нет, я не знаю, а мне, право, нравится такая жизнь.