Помогите пожалуйста. Короткий пересказ творения Лермонтова "Мцыри"

Мцхет старая столица Грузии, основанная там, где, сливаяся, гремят, / Обнявшись, будто две сестры, / Струи Арагвы и Куры. Здесь же, в Мцхете, и собор Светицховели с усыпальницами последних царей независимой Грузии, вручивших собственный народ единоверной Рф. С тех пор (конец XVII в.) и осеняет благодать Божья многострадальную страну цветёт она и благоденствует, не опасаяся недругов, / За гранью дружественных штыков.

Единожды русский генерал / Из гор к Тифлису проезжал; Ребёнка пленника он вез. / Тот занемог... Понимая, что в таком состоянии живым он ребёнка до Тифлиса не довезёт, генерал оставляет пленного в Мцхете, в тамошнем мужском монастыре. Мцхетские монахи, праведные мужи, подвижники, просветители, вылечив и окрестив подкидыша, воспитывают его в правильно христианском духе. И кажется, что упрямый и бескорыстный труд добивается цели. Позабыв родной язык и привыкнув к плену, Мцыри свободно изъясняется по-грузински. Вчерашний дикарь готов во цвете лет изречь монашеский обет.

И вдруг, накануне праздничного действия, приёмыш исчезает, незаметно выскользнув из монастырской крепости в страшный тот час, когда святые папы, испугавшись грозы, столпились, как агнцы, вокруг алтаря. Беглеца, природно, разыскивают всей монастырской ратью и, как положено, целых три денька. Безрезультатно. Однако через некоторое время Мцыри всё-таки обретают абсолютно нечаянно какие-то посторонние люди и не во глубине Кавказских гор, а в ближайших округах Мцхета. Опознав в без эмоций лежащем на выжженной зноем нагой земле юноше монастырского служку, они приносят его в обитель.

Когда Мцыри прибывает в себя, монахи учиняют ему допрос. Он безмолвствует. Его пробуют против воли подкармливать, ведь беглец истощён, как будто перенёс длинную хворь либо изнурительный труд. Мцыри отказывается от еды. Догадавшись, что упрямец сознательно подгоняет собственный конец, к Мцыри посылают того самого чернеца, который когда-то выходил его и прозвал. Благой старик от всей души привязан к подопечному и очень желает, чтобы его ученик, раз уж ему на роду написано умереть таким юным, исполнил христианский долг смирился, раскаялся и получил перед кончиной отпущение грехов.

Но Мцыри вовсе не кается в дерзостном поступке. Напротив! Он гордится им как подвигом! Поэтому что на воле он жил и жил так, как жили все его праотцы в союзе с бешеной природой остроглазые, как орлы, мудрые, как змеи, сильные, как горные барсы. Невооруженный, Мцыри вступает в единоборство с этим царственным зверем, владельцем местных глухих лесов. И, правдиво победив его, подтверждает (самому себе!), что мог бы быть в краю отцов / Не из заключительных удальцов.

Чувство воли отдаёт юноше даже то, что, казалось бы, навечно отняла неволя: память юношества. Он вспоминает и родную речь, и родной аул, и личика близких отца, сестёр, братьев. Больше того, пусть и на короткий миг, жизнь в союзе с бешеной природой делает его большим стихотворцем. Рассказывая чернецу о том, что лицезрел, что пережил, блуждая в горах, Мцыри выбирает слова, поразительно схожие на первозданность могучей природы отчего края.

И только один грех тяготит его душу. Грех этот клятвопреступление. Ведь когда-то, издавна, ещё юнцом, беглец поклялся самому для себя ужасною присягою, что убежит из монастыря и отыщет тропу в родные пределы. И вот он вроде бы держится правильного направления: идёт, бегает, мчится, лезет, карабкается на восток, на восток, на восток. Все время, и днём, и ночью, по солнцу, по звёздам на восток от Мцхета! И вдруг обнаруживает, что, сделав круг, возвратился на то самое место, откуда начался его побег, подвиг Побега, В наиблежайшие округи Мцхета; отсюда рукою подать до приютившей его монастырской обители! И это, в осознании Мцыри, не простая обидная оплошность. Годы, проведённые в кутузке, в застенках, а конкретно так принимает приёмыш монастырь, не только на физическом уровне ослабили его тело.

Жизнь в плену погасила в его душе луч-путеводитель, то есть то точно верное, практически животное чувство своей тропы, которым от рождения обладает каждый горец и без которого в диких пропастях центрального Кавказа ни человек, ни зверек выжить не могут. Да, Мцыри вырвался из монастырской крепости, но той внутренней кутузки, того стеснения, которое цивилизаторы построили в его душе, ему уже не разрушить! Именно это страшное трагическое открытие, а не рваные раны, нанесённые барсом, убивают в Мцыри инстинкт жизни, ту жажду жизни, с какой прибывают в мир истинные, а не приёмные детки природы. Урождённый свободолюбец, он, чтоб не жить рабом, помирает как раб: смиренно, никого не кляня.

Единственное, о чем он просит собственных тюремщиков, чтоб похоронили его в том уголке монастырского сада, откуда виден и Кавказ. Его единственная надежда на милосердие прохладного, с гор веющего ветерка вдруг донесёт до сиротской могилы слабый звук родной речи либо клочек горской песни...