дары терека с кем поэт сравнивает облака

Служба на Кавказе стала одной из более ясных страничек жизни Михаила Лермонтова, который рассчитывал снискать для себя славу на военном поприще. Однако поэт не только улучшал свое искусство в стрельбе и верховой езде, но и с увлечением постигал культуру кавказских народов, учил их язык, знакомился с традициями и обычаями. Неподражаемо заинтересовывал Лермонтова местный фольклор, который давал стихотворцу богатую пищу для раздумий. На базе легенд и преданий впоследствии рождались не только повести и рассказы, но и стихи, пронизанные духом свободы и непокорности. Одним из таких произведений является стихотворение Дары Терека, написанное в 1840 году, когда поэт второй раз попал на Кавказ и смог во всей красоте увидеть буйство горной реки. Однако поразило Лермонтова не это, а то, как в казацких степях Терек становится преданным и смирным. И лишь ужасные дары в виде тел собственных жертв он время от медли выкидывает на берег, словно бы подсказывая, что наружная покорность иллюзия, обман.

Это стихотворение построено таким образом, что повествование ведется от имени реки, которую Лермонтов превращает в одушевленное существо со своим нравом, мыслями и ощущеньями. Терек обращается к одинокому старику, который олицетворяет собой Каспийское море, и предлагает ему свои великолепные дары юного кабардинца в золотой кольчуге и юную казачку, ставшую жертвой злобного чеченца. Монолог бешеного Терека основан на старинных казацких легендах и преданиях, в нем много образности и лиричности. Это обращение к Каспию по собственной размеренности подсказывает балладу, однако старец спит и безмолвствует, абсолютно не собираясь принимать речные дары.

И тогда бурный Терек ведает ему историю кросотки-казачки, о которой проливают слезы родные. Только один человек не горюет о погибшей, и это ее жених, казачина гребенской. Пытаясь отомстить за возлюбленную он отчаливает в стан недруга, где очень быстро на кинжал чечена злого сложит голову свою. Конкретно эта романтичная история любви произвела воспоминание на старика-Каспия, который на собственном веку лицезрел много подношений и принял в свои объятия тыщи погибших людей. На сей раз он тоже во блеске власти встал, могучий как гроза и накрыл волной тела новых молодых жертв, отдавая дань их юности и красоте. Набегающие волны кроткого и нежного Терека, который еще не так давно буянил посреди горных круч, он принял с ропотом любви, как дед обымает не в меру расшалившегося внука, просящего у него помилованье.