роль художественной детали в рассказе толстого после раута

В рассказе "После пира" Толстой поднимает главную делему: "Что влияет на становление личности человека: среда или случай? ". Он решает её, рассказывая о 2-ух моментах жизни Ивана Васильевича, основного героя творения: его любви к девице Вареньке, счастливейшем банкету в его жизни и сцене экзекуции, очевидцем которой он стал на последующее утро.
Толстой делает акцент конкретно на эпизод утра, и это не случайно. В небольшой сцене наказания, занимающей всего лишь четверть рассказа, и раскрывается главная мысль, авторская позиция. Потому Толстой называет собственный рассказ "После раута".
Композиция рассказа - литературное обрамление. Образ рассказчика главен для всего произведения. Повествование ведётся от личика Ивана Васильевича, человека "всеми уважаемого", "чистосердечного и правдивого". Используя образ рассказчика, Толстой достигает наивеличайшего доверия читателя и заставляет безоговорочно верить в происходящее.
Весь рассказ Ивана Васильевича построен на антитезе: он словно распадается на две доли: "бал" и "после бала". В этих эпизодах противопоставляется дословно всё: цвета, музыка, чувства.
В сцене банкета всё блистает, блистает, переливается ("блещущее личико", "с серебряными эполетами", "в бриллиантовой фероньерке", "в его блестящих очах и губках"), преобладают белоснежный и розовый ("в белоснежном платьице с розовым поясом", "белоснежных, атласных ножек", "белоснежный дешевый веер"). А в сцене казни цветовая палитра резко изменяется: всё вокруг становится тёмным, непонятным, пугающим ("ужасное", "что-то великое, чёрное", "чёрных людей", "пестрое, влажное, красноватое, противоестественное"). Рассказчик колеблется в том, что лицезреет вокруг себя, он употребляет слова "явно", "правильно", "что-то", "какая-то". Если на пиру Иван Васильевич танцует под весёлую кадриль, "в душе у него всё время напевало, и изредка слышался мотив мазурки", то с утра "была какая-то другая, беспощадная, плохая музыка", он постоянно слышит "всё ту же досадную, визгливую мелодию". Эти конфигурации только подчёркивают происходящее в душе героя. На пиру он разговаривает: "Я был не только весел и доволен, я был счастлив, блажен, я был не я, а какое-то неземное существо, не знающее злобна и способное на одно добросердечно", "я обымал в это время весь мир собственной любовью". Он настолько счастлив, что не может уснуть, он желает поделиться этим счастьем с миром, открыться ему. Но мир оказывается противоречивым и жестоким "людоедским строем". У героя "на сердечко была практически физическая, доходившая до тошноты тоска, такая, что я несколько раз останавливался, и мне казалось, что вот-вот меня вырвет всем тем страхом, который вошёл в меня от этого вида".....