Какие сравнения есть в стихотворении Муза М.А.Кузмин

Начиная анализ стихотворения А. Фета Музе, следует в первую очередь направить внимание на время его написания. В 1882 году стихотворцу было теснее шестьдесят лет, свет узрели несколько сборников его произведений, сзади осталась сложная история с возвращением дворянства и фамилии Шеншин. Потому стихотворение Музе быстрее философское, чем лирическое, на первый план выходят размышления автора о своём пути, а не просто любование жизнью.

Каждый поэт желая бы в одном произведении думает о своём подарке, пробует понять его. В стихотворении Музе Фет очень тонко означает это незримое пребыванье воодушевления: Пришла и села. Счастлив и беспокоен, ласкательный твой повторяю стих... Муза не называется по имени во всём стихотворении, и это начало, два глагола без обозначения действующего личика, отражает неожиданность, эфемерность её возникновения. Счастлив и беспокоен противопоставление двух таких различных эмоций показывает, как зыбко воодушевленье, как тяжело уметь им распорядиться. И всё же дар писать великое благо, и создатель подчёркивает это, нарекая музу святыня, в венце из звёзд, богиня. Можно сказать, что поэт равняет её с совестью, с верностью человека высшей правде. И рабскому их буйству я в угоду твоих речей не осквернял резкое, хлёсткое выражение автора собственной категоричностью принуждает веровать ему.

После почти негодующего тона второго четверостишия поэт опять возвращается к смирному и благоговейному описанию музы. Священная, незримая, вечная, задумчивой эпитеты третьего четверостишия живописуют читателю её божественное начало, снисходящее к человеку. Но тут угадывается и некоторая похвальба автора: после утверждений, что заботливо хранил свободу, непосвящённых не звал и в угоду не осквернял, он пишет: Всё та же ты, заветная святыня... То есть поэт, сохранив собственный дар в чистоте, уверен, что он заслужил его. И это действительно так, ведь высшую правду, как и воодушевление, нельзя склонять в угоду низким целям.

Стихотворение написано пятистопным ямбом, с чередованием женской и мужской рифмы. Ударные окончания строф, как и инверсия, подчёркивают сущность творения: отрицание творцом самой способности править воодушевленьем. А олицетворение музы и сравнение её с божеством принуждают и читателя ощутить всё величие и вместе с тем бремя поэтического подарка. Сам же создатель разговаривает о нём застенчиво: и если дар мой перед тобой ничтожен..., дозволяя, что не мог в полной мере распорядиться им. Но зато сумел защитить музу, сохранить её первозданную чистоту, и этим исполнил основное предназначение стихотворца.