Чарушин Е.И. Кабан Я живописую животных. Рано...Часов в семь-восемь в зоосаду

Чарушин Е.И. Кабан Я живописую животных. Рано...Часов в семь-восемь в зоосаду никого не посещает. Живописать удобно. Никто через плечо не заглядывает, не расспрашивает. Превосходно! Только звери в клеточках, да я. Живописую я оленя грязнила, Сережку. У него рога новые. Каждый год олени меняют рога. Ветхие отваливаются, а новые растут, поначалу мягенькие, теплые, живы-не рога, а кровяной какой-то студень в кожаном лохматом чехле. Позже студень твердеет, становится истинным рогом, а шкура отпадает. На данный момент у Сережи на рогах шкура висит клочьями. Утром все животные играют. Ягуар шар древесный катает в клеточке. Гималайский медведь-губач стоит на голове. Днем при народе он за конфетку стоит, а на данный момент сам забавляется. Слон боком охранника к стенке прижал, метлу отнял и съел. Волки по клетке бегут, кутят: в одну сторону-в другую, в одну-другую, рысью, быстро. В общей птичей загородке пляшут журавли-красавки, подпрыгивают, вертятся. А наш сероватый журавль их унимает.Баловства не любит. Чуток где-нибудь непорядок-суета или драка,-он, не торопясь, пришагает и ткнет кого надо клювом. Начальник-птица!Ха это его на птичьих дворах нередко держат начальником. У оленя Сережки в рогах зуд. Он их чешет. Изгибается весь передо мной: то на меня кинется-стращает, то шейку вытянет, приподнимет ноздри, неприятно сопит. Тоже пугает,-а может подраться зовет. Забьет фронтальными наточенными копытами землю, начнет прыгать по перегородке теленком и хвост подымет. А сам чуть не с лошадь. Занимательно мне живописать! Живописую-и ничего не вижу, не считая оленя. Хрустнуло что-то сзади. Обернулся. И ничего не могу осознать. Идут на меня шесть кабанов гуськом, фронтальный в 5 шагах от меня. А решетка-то где перед ними? А решетки-то нет! Вырвались на волю! Все у меня из рук попадало. И полез я на Сережкину перегородку.Залез и сижу. Подо мной с одной стороны Сергей бушует, на задних ногах прогуливается, желает меня сшибить с перегородки, растоптать, забодать. Пена изо рта тянется. А с иной-кабаны. Огромные, с желтоватыми клыками, в щетине, как в щетке. Толпятся, на меня глядят, не могут голову подымать,смотреть ввысь. Сверху тесные, как рыбы,-только клыки торчат в стороны. Прощай моя акварель! Сжевали совместно с древесным ящиком. А что, если меня, либо еще кого-нибудь так сжуют? Делать что-то надобно! Да что делать-то? Заорать-прибежит кто-нибудь на крик, а они-на него. Догонят, повалят. Полезу превосходнее к забору. К забору-по загородке, за забором улица. По телефону в пожарную часть позвоню, администрации скажу... Ползу, перебираюсь по загородке, словно по небоскребу. Свалишься-здесь и погибель тебе: справа Сергей сопит, пляшет, слева кабаны чавкают, идут толпой. Верхняя дощечка на перегородке подо мной качаться стала, ветхая совершенно; взмок я со страху. Вдруг-вопль: -Сашка, Машка, Яшка, Прошка, Акулька! Чуток я не слетел! Чуть-едва удержался. Малюсенький парнишка забежал в кабанью массу и стегает кабанов хворостиной. -Назад!-орёт.-Я вас! Повернулись кабаны. Простыми свиньями побежали в собственный хлев-в свою клетку. А парнишка их подгоняет прутиком. Похрюкивают кабаны, бегают, хвостиками ворочают. Загнал в клетку и запер. Здесь я прытко-прытко с решетки слез, чтобы парнишка не застал, и ходу из сада. Стыдно стало.Кабаны-то ручные!

Можно ли именовать рассказ юмористическим? и почему?