Что необыкновенно вас заинтриговало в Виктор Петрович Астафьева в его личности

Но натурализм Астафьева определяет такую главную черту романного дискурса, как бесчеловечная трезвость видения, нередко опровергающая декларации автора. И если приглядеться к бытию солдатского союза, необыкновенно в первой книге романа, то нетрудно узреть, что невыносимой его жизнь делают не только и даже не столько идейные и этнические чужаки. Кто обворовывает боец? Кухонные неприятели, отвечает Астафьев. Откуда ж они взялись? Из нашего возлюбленного крещеного народа, в котором, по наблюдениям романиста, приключаются порой такие вот психические странности: Получив хоть на время какую-то, пусть самую ничтожную власть (дневального по казарме, дежурного по бане, старшего команды на работе, бригадира, десятника и, не дай бог, тюремного надзирателя либо сторожа), остервенело насмехаться над своим же братом, мучить его. И кстати, тезис этот подтверждается наглядно, когда любимые астафьевские герои, попав в наряд по кухне, отъедаются за счет своего же брата-служивого, или же когда дружно наваливаются на шамовку, украденную Булдаковым. Где? У кого? Либо все на той же кухне, или из подполов у таких же голодных да беспомощных бабок из примыкающей деревни, чьи сыновья на данный момент погибают на фронте.
Имеет ли такое народное единство, эстетически восславленное в романе Прокляты и убиты, что-то общее с христианской мыслью? Очень сомнительно. Поэтому что это единство тел, дерущихся за выживание, а не душ, охваченных единичной верой либо желая бы единичной духовной ориентацией. Это единство до-нравственное, до-идейное. Не нечаянно поэтому его лидерами становятся люмпены, не связанные никакими нравственными нормами и принципами