Подготовьте отзыв на рассказ Зощенко либо Тэффи.

Читая рассказы Зощенко, мы познаем психологию человека, привыкшего к собственному жалкому положению в сообществе, к тому, что его судьба ничто по сопоставлению с хоть какой аннотацией, приказом либо параграфом. Когда к человеку прекращают относиться как к думающей, уникальной личности, он равномерно утрачивает чувство самоуважения. 
Рассказ История хвори начинается так: Откровенно разговаривая, я предпочитаю болеть дома. Окончательно, слов нет, в клинике, может быть, ясней и культурней. И калорийность еды, может быть, у их более предусмотрена. Но, как говорится, дома и трава едома. 
Хворого с диагнозом брюшной тиф привозят в клинику, и 1-ое, что он лицезреет в помещении для регистрации опять поступающих, огромный плакат на стенке: Выдача трупов от 3-х до 4-х. Чуть оправившись от шока, герой разговаривает фельдшеру, что больным не доставляет энтузиазма это читать. В ответ же он слышит: Если. . .вы поправитесь, что вряд ли, тогда и критикуйте, а не то мы действительно от 3-х до 4 выдадим вас в виде того, что здесь написано, вот тогда будете знать. Дальше медсестра приводит его в ванную комнату и предлагает залезть в ванну, где теснее купается какая-то старуха. Казалось бы, медсестра должна извиниться и отложить на время функцию купанья. Но она привыкла видеть перед собой не людей, а пациентов. А с пациентами что церемониться? Она спокойно предлагает ел у залезть в ванну и не обращать на старуху внимания: У нее высокая температура, и она ни на что не реагирует. Так что вы раздевайтесь без смущения. 
На этом тесты больного не кончаются. Поначалу ему выдается халатик не по росту. Затем, через несколько дней, уже начав выздоравливать, он заболевает коклюшем. Все та же медсестра ему сообщает: Наверно, вы схватили заразу из примыкающего флигеля. Там у нас детское отделение. И вы, наверное, неосмотрительно покушали из прибора, на котором ел коклюшный ребенок. Очень отличительно: виноват не тот, кто отвечает за чистоту прибора, а тот, кто из нее кушает. 
Когда же герой конечно поправляется, ему никак не удается вырваться из больничных стенок, потому что его то запамятывают выписать, то кто-то не пришел, и нельзя было отметить, то весь персонал занят организацией движения жен нездоровых. В конце концов, теснее после того как нездоровой все же покидает клинику, дома его ожидает последнее испытание: жена ведает, как неделю назад она получила из больницы извещение (позже выяснилось, посланное по ошибке) с требованием: По получении сего срочно появитесь за телом вашего супруга. 
В общем, извещает былой пациент, мне почему-то стало неприятно от этого происшествия, и я желал побежать в клинику, чтобы с кем-нибудь там побраниться, но как вспомнил, что у них там бывает, так, понимаете, и не пошел. И сейчас болю дома.  
История болезни один из тех рассказов Зощенко, в которых изображение грубости, последнего неуважения к человеку, душевной черствости доведено до предела. Человек, выписываясь из поликлиники, довольствуется теснее тому, что остался живой, и, вспоминая больничные условия, предпочитает болеть дома. Знакомая ситуация? 
Куда бы ни пришел малюсенький человек, он везде ощущает себя униженным: в магазине, в больнице, в жилконторе. Потому что в нем видят кого угодно покупателя, пациента, гостя, но не человека. Что же ему остается? Смириться? Либо возненавидеть всех и вся? 
Горьковатый писал, что мученье для множества людей было и остается возлюбленной их профессией. Никогда еще и ни у кого страдание не возбуждало чувства гадливости. Мученье позор мира, и необходимо его ненавидеть для того, чтоб истребить. Зощенко не мог терпеть мучение. Он всеми силами старался высмеять его, чтоб посодействовать махоньким людям преодолеть свое подневольное положение и ощутить почтенье к самим себе. И тогда кто знает! может быть, и иные увидят в их не махоньких, а больших людей.