Ребят очень необходимо. Самое занимательное из военной биографии Твардовского.

Могу написать не биографию , а факты , полагаюсь они для тебя посодействуют .
Сюжет поэмы "Страна Муравия" дал подсказку стихотворцу Александр Фадеев в одном из своих общественных выступлений 1934 года. "Берите 3-й том "Брусков" (роман Ф. И. Панферова. - Прим. ред. ) - "Жесткой походкою". Там есть одно место о Никите Гурьянове, середняке, который, когда организовали колхоз, не согласился идти в колхоз, запряг клячонку и поехал на тележке по всей стране разыскивать, где нет индустриализации и коллективизации. Он ездил длинно, побывал на Днепрострое, на Черноморском побережье, все разыскивал места, где нет колхоза, нет промышленности, - не отыскал. Лошаденка похудела, он сам осунулся и поседел". 
"Василий Теркин", жарко читавшийся на фронте и принесший Твардовскому народную славу, тем не наименее вызвал очень различное отношение со стороны писателей Серебряного века, которые были в то время еще живые. Так, диаметрально противоположными были отзывы Анны Ахматовой и Ивана Бунина. 
Анна Ахматова (по записи Лидии Чуковской) : "Теркин"?! Ну да, во время войны всегда необходимы легкие солдатские стишки". 
Иван Бунин (в письме к Н. Д. Телешову) : "...Я только что прочитал А. Твардовского ("Василия Теркина") и не могу удержаться - прошу тебя, если ты знаком и встречаешься с ним, передай ему при случае, что я (читатель, как ты знаешь, придирчивый, взыскательный) абсолютно восхищен его талантом, - это воистину редчайшая книжка: какая свобода, какая удивительная удаль, какая меткость, точность во всем и какой необычайный народный, солдатский язык - ни сучка, ни задоринки, ни единичного липового, готового, то есть литературно-вульгарного слова". 
А вот встречавшийся с Твардовским в 1957 году Н. С. Хрущев, видимо, "Теркина" совсем не читал. Он больше вспоминал не строчки либо эпизоды из книжки, а образ Теркина с картины живописца, изображавшей его на отдыхе посреди восторженно слушающих воинов и по распоряжению Сталина повешенной в Кремле. 
Дела меж Твардовским как редактором "Нового мира" и обороняемым им от гнева властей Солженицыным осложнялись еще и тем, что КГБ, прослушивавшее дискуссии Солженицына, понимало о его убеждениях и настроениях куда больше, чем Твардовский. Единожды в разговоре со своим литературным "крестником" (именно благодаря Твардовскому и его "Новенькому миру" состоялся дебют Солженицына в литературе - "Один день Ивана Денисовича") Твардовский обиженно воскликнул: "Я за вас голову подставляю, а вы!.. " Но ведь и сам Солженицын признавал, рассказывая об этой вспышке: "Да и можно его осознать: ведь я ему не раскрывался, вся сеть моих умыслов, расчетов, ходов была тайна от него и проступала внезапно". 
Тем не менее когда в конце 1970 года Солженицыну присудили Нобелевскую премию, теснее смертельно больной Твардовский был этому рад и произнес супруге: "А ведь и нас вспомнят, как мы за него стояли. И мы - богатыри". 

Факты подготовлены по новейшей книжке Андрея Туркова "Твардовский" (М. : Юная гвардия, 20