В каких английских твореньях 19 века и в каких главах есть

Описание раутов встречается во многих текстах российской литературы. На протяжении XIX начала XX века банкеты были не просто развлечением, но и местом для неформального общения, местом, где молодой офицер низшего чина, умеющий плясать и забавлять дам, мог ощутить себя выше стареющего генерала, а мужчины и дамы собеседовать друг с другом, не опасаясь пересудов в сообществе.

Мы собрали самые известные описания пиров в российской классике и попытались проанализировать, о чем идет речь в том либо ином эпизоде.

Столичный бал 1810 года, ставший дебютом для Наташи Ростовой, первое, что прибывает в голову, когда речь входит о пирах в литературе. Запоминается этот эпизод до этого всего своим эмоциональным накалом, где смешаны мотивы ожидания, расстройства и радости. А между тем, кроме описаний чувств Наташи, Лев Толстой дает в Войне и мире достаточно занимательные подробности бального ритуала XIX века, начиная с того, что бал раскрывался полонезом, который после Великой французской революции вытеснил менуэт, считавшийся премьерным танцем, и заканчивая порядком, в котором размещались танцы: полонез, мазурка, вальс

Кстати, конкретно на вальс танец, считавшийся молодежным и посреди старшего поколения неприличным, была приглашена дебютантка Наташа.Еще немножко про полонезы. Толстой показывает на то, что император Александр I вел в этом танце хозяйку дома, что на сто процентов соответствовало бальному этикету. Если же самодержец раскрывал придворный бал, то его партнершей становилась старшая (по положению супруга) приглашенная гостья. В случае с Александром I это нередко была его невестка, Александра Федоровна. Имейте это в виду, если для вас повстречается не вошедшее в итоговый текст Евгения Онегина, но также очень знаменитое описание банкета.Лалла-Рук прозвище хорошенькой Александры Федоровны, приобретенное ею после публикации одноименного стихотворения Жуковского, а царем здесь, окончательно, является Александр, а не Николай, как ошибочно считали некоторые комментаторы романа Александра Пушкина.

В Войне и мире после полонеза оркестр заиграл мазурку один из главнейших танцев вечера. Так же как и полонез, этот танец появился в Польше и стал известным на европейских банкетах. В начале века умение танцевать мазурку, особенно посреди кавалеров, у которых были сольные партии, было своеобразным маркером хорошего воспитания. К 30-м годам XIX века в моду вошел дендизм, юные мужчины стали игнорировать танцем вообще, но тот же Евгений Онегин просто мазурку танцевал. Это пушкинское замечание подтверждает, что сплин его героя в начале романа наполовину фальшивый.

Часто во время выполнения этого танца меж юношами и девицами происходили судьбоносные, невероятные в хоть какой иной ситуации разъяснения. Именно на мазурку полагалась Кити Щербацкая, героиня Анны Карениной.

Долею мазурки была и забава с выбором напарника. В Евгении Онегине этот эпизод танца послужил началом конфликта Онегина и Ленского.

Время от времени такой выбор был связан с угадыванием каких-либо качеств, при этом избирать могли не только юноши, но и девушки.

Завершался бал обычно котильоном веселым танцем-забавой, сочетавшим в для себя элементы вальса, мазурки, галопа и многих других танцев.

Особенным явлением в России XIX начала XX века был провинциальный бал. И если в больших городках банкеты были прерогативой дворян, то в провинции гостями становились все статусные обитатели городка. Описание провинциального высшего сообщества можно встретить у Николая Гоголя в Мертвых душах.

А также у Дмитрия Мамина-Сибиряка в романе Приваловские миллионы.

В XVIII веке происходит эволюция маскарадов: из площадного вида, в котором почаще всего участвовали юродивые и люди с физическими отклонениями, он преобразуется в роскошный праздничек. Но публика, в отличие от пира, тут по-прошлому была самая различная. Намек на это мы встречаем в Маскараде Миши Лермонтова.

Невзирая на то что маскарад, берущий начало из языческой традиции, стал светским праздником, в Рф он по-прошлому ассоциировался со Святками. Часто маскарады проводились конкретно в это время. Отступление от такого внегласного правила хоть и не порицалось, но казалось странным и пугающим. Так, отдельная маска и маскарад вообщем служат беспокойным лейтмотивом в романе Петербург Андрея Белого.

Кстати, благодаря моде бал-маскарад в начале XX века, когда разворачивается действие Петербурга, представлял собой абсолютно изумительное зрелище. Никогда до этого в залах не встречалось столько разных героев. На гостях можно было узреть и народные одежки, доставшиеся от эры модерн, и восточные халатики дань любви к ориентальному искусству, и платья, имитирующие греческие туники, возвратившиеся из наполеоновских времен, также популярные в начале столетия, и даже костюмы XVIII века, энтузиазм к которым развивали члены художественного объединения Мир искусства.