Какое воспоминание произвел на охотника в бежин луг

Бежин луг

Жил-был какой-то писатель, по фамилии Тургенев. Шибко умно писал про природу, мама нашу, и часто выезжал на охоту на кляче Серко в глухой лес около деревни Ярцы, Смоленской губернии. Однажды послала его супруга настрелять какой-никакой дичи к ДР Лермонтова, чтоб блеснуть своими кулинарными способностями перед городовым Хлестаковым, чтобы тот де не отбирал ружжо у мужа, поэтому как тот преступно ввёз его из Египта, когда супруги почивали на Ямайке с сомалийскими пиратами. Шёл он, шёл и заблудился, каналья, не может понять, куда идти, всюду черти кажутся и всякие волки. Вышел к речке, видит--костёр пламенеет и девки голышом бегают, а ишо парнишки уху варят и матькаются нехорошими словами. Не стерпел Тургенев, шибко он это не обожал, брал хворостину и давай бить тех парничей почём видя, только искры полетели. Девки все разбежались, кто куда, а самый старший, Федька, каак даст в ответ по мысалу, что у того и колпак слетел и покатился по поляне в сторону Ярославского шоссе. Но охотник, он на то и охотник--не испугался и взвёл курки. Робятёшки и шары свои выпучили, и сказать ничё не могут, только глядят исподлобья на ветхого охотника, не дай Бог выстрелит по задницам солью, вот больно-то будет! Но ничё, помирились кое-как, сели к костру и давай уплетать печёную картоху. Опьянели, окончательно, малость, как без этого. И давай травить смешные рассказы. Павлуха до того допился, что сел на Тургеневскую кобылу и поскакал в деревню за добавкой типа, а сам и не знает, куда ехать-то, влетел в речку и заснул в ней, всех карасёв испугал и даже лягушек, которые тут же замолчали от таковой неожиданной наглости не усвой кого. Илюха с Кирюхой плясали гопак, смешно дрыгая своими тощими ногами, Тургенев издавна уже глядел сон про свою собакен Бима-Чёрное Ухо, а Костян, вылупив глазеги, глядел вдаль и мечтал, как поедет на будущий год в Египет и познакомится там с Киркоровым, которого очень обожал и грезил стать его отпрыском. Откуда-то появился Павлухо, весь влажный, в тине и ошалелым взором уставился на сие безобразие, которое даже ему и не снилось...

...Ясно освещала луна, бросая неприличные тени по всему Бежину лугу, догорал костёр, здесь и там валялись опьяненные нехристи, бормоча какую-то цыганщину. Бим, собакен, засунул свой язык назад в хайло, брезгливо посмотрел на луну, деловито приподнял заднюю лапу, но передумал и улёгся почивать не солоно лакавши.