Забавны либо абсурдны истории, рассказанные Гоголем в Петербургских повестях?( полторы

В этой повести Гоголь полностью снимает носителя фантастики персонифицированное воплощение ирреальной силы . Но сама фантастичность остается. Причем Гоголевская фантастика вырастает из бытовой, житейской базы.
Перед нами реальный Петербург времен Гоголя. Это и центр городка Адмиралтейские доли с Невским, с близостью замков и Невы, - и Гороховая, и Мещанские улицы, петербургские церкви и храмы, цирюльни, ресторации и магазины. Это Таврический сад, где прогуливался нос майора Ковалева, и Садовая, где Ковалев живет, и редакция газеты, и департамент, и Гостиный двор, и Казанский собор, и Адмиралтейская площадь. Реальны и отношения чиновников департамента, и детали одежки, быта, общения Но в то же время все безусловно нереально! Марта 25 числа случилось в Петербурге небывало странное происшествие . Единожды утром майор Ковалев пробудился достаточно рано и, к наибольшему изумлению собственному, увидел, что у него заместо носа совершенно гладкое место! . Проснулся достаточно рано и цирюльник Иван Яковлевич и нашел в булке, которую он разрезал, именно нос майора Ковалева. Из рук цирюльника нос отправился в Неву с Исаакиевского моста. Происшествие, вправду умопомрачительное, но (и это еще более удивительно, чем случившееся) персонажи Носа достаточно быстро запамятывают о несбыточности истории и начинают вести себя в ней соответственно своим нравам. А странность происшествия все наращивается. Заместо того, чтоб плавать в Неве, нос оказываетсяся в карете в центре Петербурга: Он был в мундире, шитом золотом, с великим стоячим воротником; на нем были замшевые штаны; при боку шпага . Ковалев чуть не сошел с разума от такового вида . Его свой нос разъезжает по Петербургу в чине статского советчика (что еще выше чина самого Ковалева) , он молится в Казанском храме, ездит с визитами, да еще и отвечает на высказывания Ковалева, что он (нос) решительно ничего не понимает . Ковалев не знал, как и пошевелить мозгами о таком необычном происшествии. Непременно, все причастные к этой истории , удивляются происходящему, но, во-первых, это удивление до странности обыденное: парикмахер, опознав нос, мыслит больше о том, как избавиться от него; Ковалев решает меры по возвращению носа, обращаясь к обер-полицмейстеру, в газетную экспедицию, к приватному приставу; доктор советует бросить все как есть, а полицейский, который в начале повести стоял в конце Исакиевского моста (то есть тогда, когда нос, закрученый в тряпку, был брошен в воду) , отдавая пропажу, говорит, что принял его поначалу за господина. Но, к счастью, были со мною очки, и я тот же час увидел, что это был нос и совсем не смотрится ошеломленным. А, во- вторых, дивятся они совершенно не тому, чему следовало бы дивиться. Кажется вообщем никого не тревожит вопрос: каким образом нос вообщем мог сделаться человеком, а если и сделался, то как окружающие могут воспринимать его и как человека и как нос сразу. Еще более нагнетая фантастичность ситуации, Гоголь умышленно исключает возможность разъясненья истории как недоразумения либо обмана эмоций персонажа, предутверждает тем, что вводит схожее восприятие факта другими персонажами либо, к примеру, заменяет сверхъестественную причину исчезновения доли существа собственного героя анекдотичной неловкостью парикмахера , т. е. причиной очевидно абсурдной. В связи с этим меняется в повести и функция формы слухов. Форма слухов вправлена в необыкновенный контекст. Она не служит средством завуалированной (неявной) фантастики. Слухи выступают на фоне умопомрачительного происшествия, поданного как достоверное. Таким образом Гоголь раскрывал в окружающей его жизни нечто еще более ошибочное и умопомрачительное, чем то, что могли предложить неважно какая версия либо хоть какой слух.

О проекте

Забавны либо абсурдны истории, рассказанные Гоголем в Петербургских повестях?( полторы

Добро пожаловать!