какие традиции используются в твореньях Кольцова

Песням Кольцова нельзя подобрать какой-или прототип среди знаменитых фольклорных текстов. Он сам создавал песни в народном духе, овладев им так, что в его поэзии воссоздается мир народной песни, хранящий все признаки фольклорного искусства, но теснее и поднимающийся в область фактически литературного творчества. В российских песнях Кольцова сохраняется общенациональная база. Благие молодцы, красные девушки, пахари, косари, лихачи-кудрявичи нравы общерусского масштаба. Но всенародное чувство передается Кольцовым с таким трепетом сиюминутности, с таковой полнотою художественности, какая фольклору несвойственна. В его российских песнях ощутима душа творца, живущего с народом одной жизнью. Читая Кольцова, присутствуешь при таинстве приобщения индивидума к всенародному чувству. Кольцов просачивается в самую сущность, самую сердцевину народного духа, и до этого всего в поэзию земледельческого труда (Песня пахаря, 1831; Сбор, 1835; Косарь, 1836).

Кольцов поэтизирует праздничные стороны трудовой жизни крестьянина, которые присваивают его существованию необыкновенную силу, стойкость и выносливость. Мужчина, узко связанный с землей-кормилицей, в его поэзии целостный человек. Труд на земле удовлетворяет сполна все его духовные потребности. Содействуя рождению живого организма, его росту и созреванию, проходя вкупе с природой весь круг актуального цикла, его пахарь довольствуется прорастанию зерна, ревниво смотрит за созреванием колоса, тревожится, подсобляет природе как соучастник и сотворец большого таинства происхождения жизни.

В Песне пахаря мама-сыра земля чувствуется как живой организм, глазами мужика-стихотворца воспринимается весь трудовой процесс в творческих его гранях. Как и в народной песне, тут нет аналитической детализации и конкретизации: речь идет не об узком земляном наделе, не о небогатой полосоньке, а о всей земле, о всем белоснежном свете. И в Урожае: Красноватым полымем / Заря вспыхнула; / По личику земли / Туман стелется. Родственная еще не отделившемуся от природы крестьянскому мировоззрению космичность восприятия света белоснежного, земли-матушки придает и лику пахаря вселенские черты былинного богатыря Микулы Селяниновича. Работа мужчины нерасторжимо слита с творчеством природы, человек-пахарь друг и брат коня-пахаря.

Замечательно и др. подмеченное Д. С. Мережковским обстоятельство: В заботах о насущном хлебе, об урожае, о полных закромах у этого практического человека, истинного прасола, изучившего ежедневную жизнь точка зрения вовсе не утилитарная, финансовая, как у многих образованных писателей, тоскующих о народе, а, против, самая возвышенная, идеальная даже, если хотите, фантастическая, что, кстати сказать, никак не мешает практическому здравому смыслу. Когда поэт перечисляет мирные вешние думы сельских людей, 3-я дума оказывается таковой священной, что он не решается сказать о ней. И только благоговейно подмечает: Третью думушку как задумали, Всевышнему Богу помолилися.

Поэтическое восприятие природы у Кольцова так целостно и так слито с народным эпическим мировоззрением, что снимается обычная в литературной поэзии условность эпитетов, сопоставлений, уподоблений. Плодотворящее, животворное солнце в полном согласии с мифопоэтическими представлениями народа является в виде царственного божества: С величества трона, / С престола чудес / Божий образ солнце / К нам с неба смотрит.

Кольцов создаёт поэзию в духе народной песни, но в то же время воскрешает и воскрешает застывшие в фольклоре классические образные формулы. Народный фразеологизм кровь с молоком получает в его Косаре пластическую реализацию: На личике моем / Кровь отцовская / В молоке зажгла / Зорю красноватую. В Фермерской вечеринке формула от ворот поворот, конкретизируясь, приобретает живописную образность: От ворот поворот / Виден по снегу. Сокол