напишите пожалуйта великий детектив

И здесь у него зазвонил телефон, как всегда, в самый неподходящий момент. Совещание кончалось, на данный момент начнут подытоживать, он обязан будет сказать что-то связное, неплохо, чтобы и разумное тоже, но как только телефон грянул, все мысли до одной вылетели из головы доктора Шаховского. Телефон был новой, последней модели, а поэтому очень, необычайно сложен в употреблении. Телефон умел все заходить в Веб и даже время от медли выходить из него, показывать курс акций на различных мировых биржах, прокладывать маршруты от Северного полюса к Джибути, освещать фонарем, погружать владельца в Инстаграм, Твиттер и Фейсбук, давать прогноз погоды в Липецке и на западном склоне Фудзиямы на три недели вперед, фотографировать с приближением и удалением, снимать кино, монтировать видеоклипы, а его микропроцессор превосходил по мощности все компы НАСА в тот исторический день, когда Нил Армстронг высадился на Луну. Шаховской телефон ненавидел и как выключить звук, не знал. Марш гремел. Господи помилуй, робормотал рядом председательствующий Ворошилов и уронил наконец очки, которые примеривался уронить с самого начала совещания, а историк, занудно читавший по бумажке занудный текст, поглядел на Шаховского негодующе. Все собрание, обрадовавшись веселию, задвигалось и зашумело. Прошу помилования, пробормотал злосчастный доктор и выскочил в коридор, изо всех сил прижимая ладонью мобильный, чтоб немного унять марш. Дмитрий Иванович, это полковник Никоненко из Следственного комитета. Мы с вами как-то по одному антикварному делу работали. Вы по исторической доли, а я, так сказать, по современной полосы шел. Помните?.. Шаховской, который в этот момент свирепо ненавидел телефон, ничего не сообразил. Я не могу сейчас беседовать, я на совещании. Перезвоните мне Стоп-стоп-стоп, неуважительно перебил его полковник Никоненко из Следственного комитета, это все я разумею, но у меня свежий труп, а при нем какие-то бумаги, по всему видать, древние. Я сейчас за вами машинку пришлю, а вы подъедете, да? Адрес диктуйте, я запишу. Шаховской обязано быть, из-за сегодняшнего нескладного денька и ненависти к телефону вновь ничего не сообразил. И не хотел понимать. Я в Думе, у меня работа, произнес он враждебно. Перезвоните мне, скажем, через На Охотном Ряду? Мы здесь рядышком, на Воздвиженке, время проводим. Выходите прямо сейчас, машинку не перепутаете, она голубыми знаками подписана. Что? переспросил Шаховской, помедлив. Следственный комитет, разговариваю, на машинке написано! Не ошибетесь. Ну, добро. И экран, схожий по размеру на экран телека КВН-49, смотреть который надеялось через глицериновую лупу, погас. Никуда я не поеду, что за номера?! У меня свои дела, и их много! Мне еще подытоживать, а позже статью верховодить, и Здесь он вдруг вспомнил этого Никоненко и антикварное дело вспомнил! Тогда, 100 лет вспять, полковник размотал абсолютно не поддающийся никакому разматыванию клубок из нескольких убийств. Убивали антикваров без всякой связи, без логики, безжалостно, и Шаховского позвали как раз потом, чтобы он нашел логику. Понятно было, что убийства связаны с антиквариатом, но как?! Дмитрий Иванович длинно эту логику разыскивал антиквары торговали предметами случайными и на 1-ый взор никак меж собой не связанными, и нашел! А Никоненко додумал все остальное. И звучное дело, находящееся на особенном контроле в прокуратуре Русской Федерации, было раскрыто, как сообщили потом в новинках. Воспоминание было острым. Шаховской усмехнулся, стоя в одиночестве посреди пустого и широкого думского коридора. Он никогда не занимался никакими расследованиями, не считая исторических, а тогда вдруг ощутил себя сыщиком, который осторожно и пристально идет по пятам злодея, охотником, выслеживающим взбесившегося зверька, готового на все ради собственных яростных целей. А Никоненко, как же его зовут, Владимир Петрович, что ли? все прикидывался простачком и деревенским детективом, а оказался умным, расчетливым