браз Емельяна Пугачёва в фольклоре в произведениях Пушкина и Есенина

Eщё в 60-е годы ХХ века П. Юшин выдвинул последующую версию чтения Пугачёва : Брав в качестве сюжета пьесы исторический факт, Есенин перенёс его в послереволюционные условия, заполнив монологи героев отличительными для первых русских лет авторскими переживаниями, ассоциациями и оценками . В 90-е годы ХХ столетия и в самом начале ХХI века некие творцы осознанно либо нет повторили данную версию, по-разному привязав её к определенным событиям и историческим особам.

В. Мусатов в учебнике 2001 года История российской литературы первой половины ХХ века (советский период) , адресованном студентам вузов и рекомендованном Министерством образования страны, утверждает: Есенина интересовал не ХVII век (так у автора. Ю. П.) , а ХХ, и не Емельян Пугачёв, а Нестор Махно. Но писать поэму о Махно, который, организовав на местности Украины истинную крестьянскую республику, водил войну с красными и белоснежными сразу, было очень опасно . Станислав и Сергей Куняевы в собственной книжке Сергей Есенин настаивают на том, что в Пугачеве отражено антоновское восстание. Об этом свидетельствуют трёхкратная сознательная ошибка в названьи столицы (не Петербург, а Москва) , монолог Бурнова, где упоминается фонарщик из Тамбова, речи разгромленных пугачёвцев, в которых слышится стон фермеров тамбовской губернии, умиротворённых отрядами под командованием Тухачевского.

Самую оригинально-фантастическую концепцию высказала в 2006 году Алла Марченко: адмирал Колчак 2-ой Пугачёв , его личность и деятельность на посту Верховного Правителя России отыскала зашифрованные отклики в поэме Есенина. Приведу показательный резон критикессы: Есенинский Пугачёв, предлагая сподвижникам план спасительного отступления, упоминает Монголию, что, согласитесь, смотрится довольно удивительно. (Где Монголия, а где заволжские степи и Яицкий городок? ) Зато в рассуждении Колчака ничуть не удивительно (Вопросы литературы , 2006, 6). Но нигде в поэме Монголия как вариант укрытия не называется. В последней главе Пугачёв и его сподвижники говорят о бегстве в Азию через Гурьев и Каспий. То есть дискуссируется идея, которую вправду высказывал реальный Пугачёв, стремившийся в Персию либо на Кубань.

Татарские же орды, упоминаемые в монологе самозванца, это условное название всех бродячих азиатских народов в поэме, включая башкир, татар, калмыков, воевавших на стороне Пугачёва. Подтверждением тому являются слова самозванца в четвёртой главе, речь Зарубина в 6-ой главе и последующий ответ Крямина Пугачёву:

Знаем мы, знаем твой татарский люд,

Нам ли храбрость его неизвестна?

Кто же 1-ый, кто 1-ый, как не этот сброд

Под Самарой ударился в бегство?

Есенин, думается, не в целях конспирации увлекался персоною Пугачёва и его эрой. Доказательством тому и само творение, речь о котором впереди, и свидетельства современников, и известное выражение стихотворца: Я несколько лет изучал материалы и удостоверился, что Пушкин во многом был неправ. Я не разговариваю теснее о том, что у него была своя дворянская точка зрения. И в повести и в истории. К примеру, у него найдём очень малюсенько имён мятежников, но очень много имён усмирителей или тех, кто погиб от рук пугачёвцев. Я очень, очень много прочёл для собственной катастрофы и нахожу, что почти все Пушкин изобразил просто ошибочно. До этого всего сам Пугачёв. Ведь он был почти превосходным человеком, да и многие иные из его сподвижников были людьми крупными, яркими фигурами, а у Пушкина это как-то пропало .

Пушкинская версия Пугачёва отправная точка во время работы Есенина над поэмой, потому есть смысл сказать о ней особо. Уже много лет по предлогу и без предлога цитируют знаменитые слова Пушкина о русском мятеже, как только ни истолковывая их при этом. Из Истории Пугачёва следует, что российский мятеж это не универсальное явление, русский мятеж русскому бунту рознь. Показательно, как по-разному Пушкин расценивает деяния противоборствующих сторон в событиях 1766 1771 годов и пугачёвского бунта 1773 1775 годов.