Прочитайте эпизод разговора Дыбакова со шкилетником. Обусловьте, кому симпатизирует создатель

Прочитайте эпизод разговора Дыбакова со шкилетником. Обусловьте, кому симпатизирует автор рассказа. Обоснуйте своё воззрение цитатами из текста.
Совместно с иными ребятами я был очевидцем ненамеренного разговора Дыбакова с
одним шкилетником.
Дыбаков 1-ый секретарь партии в нашем районе, высокий, в наполовинувоенном кителе с
рублено прямыми плечами, в пенсне на узком горбатом носу. Прогуливался он, заложив руки за
спину, выгнувшись, выставив грудь, украшенную затратными кармашками.
В клубе железнодорожников проходила какая-то районная конференция. Все управление
района во главе с Дыбаковым направлялось в клуб по испещренной толченым кирпичом
дорожке. Мы, ребятишки, за отсутствием иных зрелищ тоже аккомпанировали Дыбакова.
Внезапно он тормознул. Поперек дорожки, под его хромовыми сапогами, лежал
лохмотник костяк в изношенной, очень просторной шкуре. Он лежал на толченом
кирпиче, положив бурый череп па грязные костяшки рук, глядел снизу ввысь, как
смотрят все умирающие с голоду с кроткой скорбью в противоестественно громадных глазах.
Дыбаков переступил с каблука на каблук, хрустнул насыпной дорожкой, желал было уже
обогнуть случайные мощи, как вдруг эти мощи разжали кожистые губы, сверкнули
большими зубами, сипяще и понятно произнесли:
Побеседуем, начальник.
Обрушилась тишь, стало слышно, как далеко за пустырем возле бараков кто-то от
бездельничания тенорит под балалайку:
Превосходно тому живется, У кого одна нога, Сапогов не много надобно И портошина одна.
Аль опасаешься меня, начальник?
Из-за спины Дыбакова вынырнул, райкомовский труженик товарищ Губанов, как всегда с
незастегивающимся ранцем под мышкой:
Мал-чать! Мал-чать!..
Лежащий кротко смотрел на него снизу вверх и страшно оскаливал зубы. Дыбаков движением
руки отмахнул в сторону друга Губанова.
Поговорим. Спрашивай отвечу.
36
Перед гибелью скажи за что за что меня?.. Неужель всерьез за то, что две лошадки
имел? шелестящий глас.
За это, смирно и холодно ответил Дыбаков.
И признаешься! Ну-у, заверюга
Мал-чать! подпрыгнул вновь товарищ Губанов.
И опять Дыбаков небрежно отмахнул его в сторону.
Дал бы ты рабочему хлеб за чугун?
Что мне ваш чугун, с кашей есть?
То-то и оно, а вот колхозу он нужен, колхоз готов за чугун рабочих кормить. Желал ты
идти в колхоз? Только правдиво!
Не желал.
Почему?
Всяк за свою свободушку стоит.
Да не свободушка причина, а лошадки. Лошадок тебе собственных жаль. Кормил, нежил и
вдруг отдай. Принадлежности собственной жалко! Разве не так?
Доходяга помолчал, помигал печально и, казалось, даже готов был согласиться.
Отними лошадок, начальник, и остановись. Для чего же еще и животика лишать? произнес
он.
А ты простишь нам, если мы отымем? Ты за спиной ножик на нас точить не станешь?
Честно!
Кто знает.
Вот и мы не знаем. Как бы ты с нами поступил, если б ощущал мы на тебя ножик
острый готовим?.. Молчишь?.. Сказать нечего?.. Тогда до свидания.
Дыбаков перескочил через тощие, как палки, ноги собеседника, двинулся далее,
заложив руки за спину, выставив грудь с затратными карманами. За ним, брезгливо
обогнув доходягу, двинулись и другие.
Он лежал перед нами, мальчишками, плоский костяк и тряпье, череп на кирпичной
крошке, череп, хранящий человеческое выражение покорности, вялости и, пожалуй,
задумчивости. Он лежал, а мы осуждающе его осматривали. Две лошадки имел,
кровопиец! Ради этих лошадок стал бы точить ножик на нас. Если недруг не сдается
Здорово же его отделал Дыбаков.