кравткое содержание рассказа москва-река. пришвин м.м.

Говорят, в старину в нашем малюсеньком городе на какой-то колокольне висел сторожевой колокол и в него положено было звонить, только если подходил неприятель. Этот сторожевой гул подхватывали на колокольне в не далеком селе, и так от колокольни к колокольне гул с вестью о враге докатывался до Москвы. Тогда без всякого замедления по этому неподражаемому боеву гулу собиралось войско и выходило навстречу неприятелю.

Вот отчего будто бы наш возлюбленный махонький город получил свое прекрасное имя: Звени-город.

Мы живем милях в семи от Звенигорода в деревне Дунине на берегу реки Москвы. Правый берег нашей реки в этом месте очень высок и подымается многими ступенями-террасами вверх. На средней ступени стоит наш домик, и нам видно из окна, и как дети в школу идут по мосткам, школа на той стороне реки в селе Козине, и как рыбу ловят в реке.

Кто видел реку в Москве, тот не выяснит ее в Дунине, скажет, это совершенно другая река. До чего тесна здесь река в сравнении с московской! Летом у нас два мальчугана, один с нашего берега, превосходно понатужившись, перебрасывает другому мальчику на иной берег камешек с ниточкой, и так оба мальчугана соединяются. Посредине этой лески над рекой висит крючок (зазубрик), и на этом зазуб-рике насажен живец: обыкновенно это посещает пескарь, но случается и плотичка, и махонький окунь. Юноши леску то подтянут, то ослабят, чтоб нажива не ныряла глубоко в реку, а только бы тюкала о поверхность воды и вновь поднималась ввысь над водой.

Есть в реке щука, есть шелеспер, голавль, окуньчерез нашу Москву-реку, и трикотажницы зашумят по мосткам, мешая нам ловить пескарей.

Но далековато до этого времени. Под вечер мы опять сидим на холме: на самом верху наш командир Ваня, вокруг него все школьники, а пониже школьников в кружке все молодые трикотажницы.

Мы еще не остыли от работы и как словно ждем команды собственного командира.

Вон карий, и ясный, и жесткий, и таковой незапятнанный глазок нашего наихорошего воспитанника Васи Веселкина взыскательно смотрит в рассеянные по голубому пространству голубые глаза командира.

    Ваня! осмелился позвать Вася Веселкин.

    Ну? отвечает Ваня.

    Ты всюду бывал?спрашивает Веселкин.

    И везде, отвечает командир, и за всюду: я прошел весь путь войной от Сталинграда и до Берлина.

Все это знаменито, и, конечно, мальчик желает что-то спросить еще и не может, усиливается и только краснеет, а лодочник собрался в себе и ждет. Надобно быстрей помочь мальчику.

    Ваня! сказали мы. Веселкин желает сказать: Ты много видел всяких земель. Есть ли на свете где-нибудь местность краше нашего Дунина?

    Что там земли разные! отвечает Ваня. Я лицезрел море. Да, папаша, Черное море!

    Лицезрел Темное море! схватили школьник

Столько Ваня насказал всего о красивых землях своих и чужихстран! Трикотажницы закончили даже меня укорять, и один только Вася Веселкин смотрел на меня и чего-то все ожидал и ожидал...

И вдруг Ваня-инвалид обернулся прямо ко мне, стукнул себя в грудь кулаком и произнес с таким ощущеньем, как словно он желал молотком из камня навсегда вырубить свои слова:их слов выходило то самое, чего мы все так страстно желали и не смели друг другу сказать: на свете на данный момент в эту удивительную пору российской весны для нас