о чем думал подросток толстой в собственном произведение отрочество

Едва ли мне поверят, какие были любимейшие и постояннейшие предметы моих раздумий во время моего детства, так они были несообразны с моим возрастом и положением. Но, по моему суждению, несообразность меж положением человека и его нравственной деятельностью есть вернейший признак истины.В продолжение года, во время которого я вел уединенную, сосредоточенную в самом для себя, нравственную жизнь, все отвлеченные вопросы о назначении человека, о будущей жизни, о бессмертии души теснее представились мне; и детский слабый разум мой со всем жаром неопытности старался уяснить те вопросы, предложение которых составляет высшую ступень, до которой может достигать разум человека, но разрешение которых не дано ему.Мне кажется, что разум человеческий в каждом отдельном личике проходит в своем развитии по тому же пути, по которому он развивается и в целых поколениях, что идеи, служившие основанием различных философских теорий, составляют нераздельные доли разума; но что каждый человек более или наименее светло сознавал их еще прежде, чем знал о существовании философских теорий.Мысли эти представлялись моему разуму с такою ясностью и поразительностью, что я даже старался использовать их к жизни, придумывая, что я 1-ый открываю такие великие и полезные правды.Раз мне пришла идея, что счастье не зависит от наружных обстоятельств, а от нашего дела к ним, что человек, привыкший переносить мучения, не может быть несчастлив, и, чтоб приучить себя к труду, я, невзирая на страшную боль, держал по пяти минут в вытянутых руках лексиконы Татищева либо уходил в чулан и веревкой стегал себя по нагой спине так больно, что слезы невольно выступали на очах.Другой раз, вспомнив вдруг, что погибель ждёт меня каждый час, каждую минутку, я решил, не разумея, как не сообразили того до сих пор люди, что человек не может быть по другому счастлив, как пользуясь истинным и не помышляя о будущем, и я денька три, под
.