В каких произведениях рассказывается о березе, о силачах, о источнике?

Коринфский А.А. Народная РусьVI Лес и степь

Стихийная душа российского народа, - как в зеркале отразившаяся со всеми плюсами и недостатками в памятниках изустного простонародного творчества, сохраненных от забвения трудами любознательных народоведов-собирателей, - во все времена и сроки устремлялась на простор. Узко было ей - могучей - поселяться веки-постоянные в насиженном поколениями родном гнезде, - желая она и была прикована к нему неразрывными цепями кровной любви и всегда, куда бы ее ни закинула судьба, ворачивалась к этому гнезду, - желая бы только на уровне мыслей, если нельзя на деле. Широкий размах был, - как и сейчас остается, - постоянно присущ российской душе. Невместно было ей скрываться в норы от веяний внешней жизни, отовсюду наступавшей на нее. Как же ей было не рваться на простор, когда ее обуревала разлитая по всему народному духу силушка богатыря Святогора, не нашедшего на белоснежном свете тяги земной и угрязшаго в недра Мамы-Сырой-Земли?.. Самобытная в каждом своем проявлении богатырская душа пахаря и в исканий простора оказалась не наименее необыкновенною. Хотимый, он являл ей себя и в живых стенках деревьев -в лесу, и на вольном воздухе безлесной степной равнины, тревожащейся, как море голубое - ковылем, травкой шелковою. Степь леса не хуже! - разговаривает народная Русь, но тут же новым крылатым словцом сама себя оговаривает: Лес степи не лучше! и добавляет к этим двум присказкам иные, еще более красноватые. В степи - простор, в лесу - угодье!, Где угоже, там и просторно!, От простора угодья не разыскивать, от угодья - простора!, На собственном угодье - житье просторное! и т. д. Этими поговорками-присловьями поясняется сближение степного простора с лесным угодьем. Много места свободному казаку на белоснежном свете жить: был бы лес-батюшка да степь-матушка! - подговаривается к ним, что поговорка к басне, речение, подслушанное в жигулевском Поволжье, - в тех местах, где когда-то задавала собственный грозный пир понизовая вольница, оторвавшаяся от земли и выливавшая горючую тоску по ней в собственных воровских да разбойничьих песнях. И сейчас еще хватают за сердечко, щемят ретивое свои залихватским напевом такие песни, как:

Не шуми ты, мати зеленоватая дубровушка! 
Не мешай-ка ты мне, молодцу, думу думати: 
Как поутру мне, добру-молодцу, во допросе быть, 
Во допросе быть, перед судьей стоять, 
Ах, перед арбитром стоять - перед праведным, 
Перед праведным, перед самим царем...

С такими словами обращается залихватский казак вор разбойничек к оберегавшей его волю свободную зеленоватой дубравушке. Еще станет меня король-сударь спрашивати, - продолжает свою речь залихватская песня: Ты скажи, скажи, детинушка, фермерской сын, уж как с кем ты воровал, с кем разбой держал? Еще много ли с тобою было друзей? Я скажу для тебя, надежа православный король, всю правду, я скажу для тебя всю правду: что друзей у меня было четверо, уж как первой мой товарищ черная ночь, а второй мой товарищ - булатный нож, а как 3-ий товарищ мой - благой конь, а четвертой мой товарищ - тугой лук, что рассыльщики мои - калены стрелы. Что возговорит надежа православный король: исполать тебе, детинушка фермерской сын! Что умел ты красть, умел ответ держать, я за то тебя, детинушка, пожалую середи поля хоромами высочайшими, что 2-мя ли столбами с перекладиной!... В этой песне разбойник остается все тем же крестьянским отпрыском, что и был до собственного разбойничества.