Взоры Пушкина на Пугачёвский бунт ,,Капитанская дочка

Тайны Пугачёвского мятежа, очень занимательная информация:  

http: //storyo.ru/368-tajjny-pugachevskogo-bunta.html  

Пушкинская "История пугачёвского мятежа" - потрясающая вещь.  

http: //www.bibliotekar.ru/pushkin-pugachev/index.htm  

Статья Марины Цветаевой "Пушкин и Пугачёв" - это лучшее, что было написано на эту тему: http: //tsvetaeva.narod.ru/WIN/prose/pugachev.html  

"Какой же Пугачев - истинный? Тот, что из ужаса отдал на растерзание возлюбленную даму и безвинного малыша, на потопление - возлюбленного друга, на удавление - вернейшего товарища и сам, в ответ на кровавый удар по личику, встал на колени?  

Либо тот, что дважды, три раза, семижды простил Гринева и, узнав в массе, в последний раз ему кивнул?  

Что мы 1-ое лицезреем, когда разговариваем Пугачев? Глаза и зарево. И - оба без низости. Ибо и глаза, и зарево - явление природы, есть упоение в бою , а может быть, и сама Чума, но - стихия, не знающая страха.  

Что мы 1-ое и заключительнее ощущаем, когда разговариваем Пугачев? Его величие. Свою к нему любовь.  

Так, силой поэзии, Пушкин самого бесхарактерного из героев сделал образчиком благородства.  

В Капитанской дочке Пушкин - историограф побит Пушкиным - поэтом, и заключительнее слово о Пугачеве в нас навечно за поэтом".  

Пушкин нам Пугачева Пугачевского мятежа - показал, Пугачева Капитанской дочки - внушил. И сколько бы мы ни изучали и ни перечитывали Историю Пугачевского мятежа , как только в метельной темноте Капитанской дочки чернеется неизвестный предмет - мы всё забываем, весь наш дурной опыт с Пугачевым и с историей, совершенно как в любви - весь наш дурной опыт с любовью.  

Ибо чара - ветше опыта. Ибо притча - старше были. И в жизни земного шара ветше, и в жизни человека - старше. Ибо Пугачева мы знали теснее и в Мужчина-сам-с-Перст, и в Верлиоке, и в людоеде из Мальчика-с-Пальчика, рубящем головы своим дочерям, и в злодее, от которого Аленушка скрывается за кадушку с маслом, во всех каннибалах и разбойниках всех сказок, в басне крови, нашей старой памяти.  

Пушкинский Пугачев (Капитанской дочки ) есть собирательный разбойник, каннибал, чумак, бес, добрый молодец , сероватый волк всех сказок.. .и снов, но разбойник, каннибал, сероватый волк - кого-то полюбивший, всех загубивший, 1-го - полюбивший, и этот один, в лице Гринева - мы.  

И если мы теснее зачарованы Пугачевым из-за того, что он - Пугачев, то есть живой ужас, то есть смертный ужас, наш ребяческий сонный смертный ужас, то как же нам не зачароваться им вдвойне и полностью, когда этот ужасный - еще и благой, этот изувер - еще и любит.  

В Пугачеве Пушкин отдал самое ужасное очарование: злобна, на минутку ставшего благом, всю свою самосилу (злобна) перекинувшего на добро. Пушкин в собственном Пугачеве отдал нам неразрешимую загадку: преступленья - и чистого сердца. Пушкин в Пугачеве отдал нам доброго разбойника. И как же нам ему не поддаться, раз мы уже поддались - просто разбойнику?  

Дав нам такового Пугачева, чему же поддался сам Пушкин? Высокому, что есть: стихотворцу в для себя. Непогрешимому чутью поэта на - пусть не былее, но могшее бы быть. Долженствовавшее бы быть. (По сему, что поэт есть творитель... )