Стихи Ю.Мориц (только не ребяческие)

В юности, в пасти огня,
Розы гробили меня,
Губили пышно цвели
Всюду, где только могли:
Стыдом на щеках,
Трудом на руках,
Целующим ртом в облаках!

Так невыносимо алел
Рдянец чтобы он околел!
Из-за него 1-го
Никто ведь меня не жалел:
Ни желчный мудрец,
Ни жадный юнец,
Ни совесть грызучий близнец!

Взлядом не покажу,
Через какую границу
Я перешла, чтобы приказывать
Пламенным розам белеть:
Позором на щеках,
Трудом на руках,
Целующим ртом в облаках!

Так нестерпимо белеть,
Светом сплошным без огня,
Чтобы при жизни и впредь!
Не пожалели меня
Ни желчный мудрец,
Ни жадный юнец,
Ни совесть грызучий близнец!

Так невыносимо белеть,
Чтобы не посмели жалеть
Те, кто меня не жалели,
Когда мои розы алели:
Стыдом на щеках,
Трудом на руках,
Целующим ртом в облаках!

2.

Как я горбонос, длинноглаз
Пришел голубой водолаз
Из моря, из горького неба.
И я угадала: родной!
Мы оба из пучины одной,
Там ловят форель по одной
И всех на приманку из хлеба.

У груды атласных досок
Мы рядом легли на песок,
И тень откидная косила.
Финляндия слева была.
И низковато над нами плыла
Бессмертия чистая сила.

Один можжевеловый кустик
Расцвел. Я услышала хруст.
Я только помыслила: с неба?
И вдруг увидала сама,
Как мать сходила с холмика,
Прохладная, словно из снега.

Я буду еще помирать,
Простынку в комок собирать,
Навеки себя покидая.
Угла не имела, котла,
Здоровья, такового тепла
Блаженного не от огня.
Но мама какая была у меня!
Прекрасная и юная!

3.

Прости, равнина, дом и сад,
Река, во льду глухонемая,
Что в холодеющих лесах
Я покидаю вас до мая.

Цветок чугунный в городской
Ограде льнет к пальто под локтем,
Дыша проезжею тоской:
Резиной, темнотой, бензином, дегтем,

Окурком, снегом, колесом,
Копытом, прочерком, трамваем,-
Во всем, поистине во всем,
Свободный гений узнаваем.

Одежки стали становиться тяжелее,
Крупней раскрой, грубее ткани,
И лаского розовеет медь,
Перчатку чувствуя в кармашке.

Ознобом скулы обвело,
И губки обметало сушью,
Но на душе светлым-светло,
И клен сквозит японской тушью.

Приемлет гавань корабли
Купает их, потом питает
И нежностью собственной любви
Мотор, как сердечко, воспитает.

На елке свечки воспалит
Грань декабря с январской гранью.
И все, что мучит и болит,
Долей подвергнется изгнанью.

И золотистый мандарин
Напомнит в переносных смыслах
Все то, что Ярославль даровал
Мне в сентябре, в двадцатых числах

Такая вольность на душе,
Такое благолепье света,
Что только лист в карандаше
Способен разъяснить все это.