нужен рассказ оленьи рога

а где продолжение

опасаясь взглянуть на того, с кем поздоровалась. Ее одиночество, свобода, ее прогулки нравятся ей все больше, она боится даже думать о времени, когда придется ей уезжать отсюда. Ночем почаще она уединяется, чем взрослее, взыскательнее хочет казаться на людях, тем больше видна в ней девочка. Однажды ее встречает молодой лыжник. В вязаном свитере, с тонкими сухими ногами, он замедляет бег, останавливается и длинно глядит ей в спину. А она торопится пройти, упорно смотря себе под ноги, стараясь притвориться рас

рассеянной, не подмечая, какой страшливой делается вдруг ее походка. С этого дня он нередко прибегает сюда на лыжах, взмывает на бугры, оглядывается, но больше теснее не встречает ее...

 Теснее много дней живет она в доме отдыха на берегу моря. После длинной хвори приехала она сюда и 1-ые три дня не выходила из дому, посиживала на гулкой холодной веранде, печально смотрела на скачущих по соснам белок. На 4-ый день она пробуждается рано днем, когда за окном стоит еще полутьма медлительного вешнего рассвета. Она одевается, выходит на крыльцо и начинает розоветь от мороза, от запаха мартовского снега, от вида поросших соснами бугров, от утренней чистоты и тишины. Она осторожно сходит на подтаявшую вчераднем и замерзшую за ночь дорожку, расставив руки, делает несколько шагов. Льдинки хрустят, звенят у нее под ногами. Этот хруст и гул прозрачен, громок и что-то подсказывает ей, издавна забытое, до сердцебиения сладкое и скрытое. Не оглядываясь,она все далее уходит от дома, подымается на холм, лицезреет понизу замерзшее море с черной полосой свободной ото льда воды у горизонта, лицезреет, как равномерно все светлеет кругом и как, в конце концов, встает солнце, еще неярко-белоснежное, еще бессильное. Возвращается она благоухающая холодом и, когда проходит столовой, здоровается с почивающими, низковато нагибает лицо, прячет усмешку, прячет одурманенные глаза. Как все выздоравливающие, она делается случайно счастлива, и счастье ее особенно свежо и остро, поэтому что ей шестнадцать лет,потому что глаза ее неясны, темны и влажны, поэтому что она одна и свободна, а воображение ее наивно и романтично. И еще потому, что диковинным, сказочным кажется ей все вокруг. Каждое утро экстазом сотрясает ее глубокий добрый голос диктора: Руна Рига! Парейзс лайкс... Каждое утро, хрустя каблуками, ставя ноги во вчерашние свои следы, идет она к буграм, вытягиваясь, закидывая тонкое личико, разбивает вербу и ставит ее дома в вазу. И все длиннее бродит совершенно однав сосновых борах, выходит к морю, замирая от ужаса, идет по льду и в конце концов,останавливается, еле переводя дух, побаиваясь пошевелиться, ощущая, как покачивается, волнуется лед. Потом она идет назад и с задумчивым любопытством оглядывает заколоченные на зиму пустопорожние дома. Ей делается отчего-то страшно-забавно, как словно входит она в умопомрачительный мир сказок, которыми, стесняясь, в тайне ото всех, зачитывается еще и на данный момент. Она ни с кем не знакомится в доме отдыха, только щепетильно здоровается узким голоском, едва не приседая по-школьному, пламенея, стесняясь, опасаясь посмотреть