биография творчества Л.Н Андреева

"Андреев жил на Каменноостровском, в доме ужасно неясном: Огромная комната - угловая, с фонарем, и окна этого фонаря размещены в направлении островов и Финляндии. Подойдешь к окну - и удирают фонари Каменноостровского цепью в влажную даль. Леонид Андреев, который жил в писателе Леониде Николаевиче, был бесконечно одинок, не признан и всегда обращен личиком в провал темного окна. В такое окно и пришла к нему заключительная гостья в черной маске - погибель".

Блок А.А. Памяти Леонида Андреева

Андреев, Леонид Николаевич родился 9(21) августа в Соколе в 1871 году на 2-й Пушкарной улице. Отец его, Николай Иванович , отпрыск по крови предводителя дворянства и крепостной девицы; мама, Анастасия Николаевна - из семьи разорившегося польского помещика. Они тогда только-только выбрались из нужды: землемер-таксатор Андреев получил место в банке, заполучил дом и начал обзаводиться хозяйством. Николай Иванович был приметной фигурой: "пушкари, проломленные головы", уважали его за небывалую физическую силу и чувство справедливости, не изменявшее ему даже в известных его опьяненных шалостях и постоянных драках. Леонид Андреев потом объяснял твердость собственного нрава (как и тягу к алкоголю) наследственностью со стороны отца, тогда как свои творческие возможности целиком относил к материнской полосы. Анастасия Николаевна, урожденная Пацковская, желая и происходила, как полагают, из обрусевшего и обедневшего польского дворянского рода, была дамой простой и малообразованной. Основным же достоинством ее была беззаветная любовь к детям, и необыкновенно к первенцу Ленуше; и еще у нее была страсть к выдумкам: в рассказах ее разделять бывальщина от небывальщины не мог никто.

Детство Леонид помнит "светлым, беспечным". В 6 лет научился читать "и читал очень много, все, что попадалось под руку".

Обучался в Орловской классической гимназии (1882-91) и, по собственному указанию в маленький автобиографии ("Журнальчик для всех", 1903, 1), "учился гадко, в седьмом классе целый год носил звание последнего ученика и за поведение имел не выше 4, а иногда три". Теснее в гимназии Андреев открыл в для себя дар слова: списывая задачи у приятелей, он взамен писал за них сочинения, с увлечением варьируя манеры. Склонность к стилизации проявилась позже и в литературных опытах, когда, разбирая творенья известных писателей, он старался подделываться "под Чехова", "под Гаршина", "под Толстого". Но в гимназические годы Андреев о писательстве не подумывал и серьезно занимался только... рисованием. Но в Соколе никаких возможностей обучаться живописи не было, то "все дело ограничилось бесплодным дилетантизмом". И не раз позже сокрушался теснее известный писатель о неразвитом собственном таланте художника,- таланте, то и дело заставлявшем его кидать перо и браться за кисть либо карандаш. Читал очень много, основным образом, беллетристику. Громадное воспоминание произвело на него "В чем моя вера" Толстого. "Вгрызался" он также в Гартмана и Шопенгауэра; последнего изучил очень серьезно, делая из него большие извлечения и составляя обширные конспекты, а "Мир как воля и представление" долгие годы оставалась одной из любимейших его книг и оказала приметное воздействие на его творчество.

Под этими воздействиями, лет с 15 - 16 стал маяться "окаянными вопросами" до такой степени, что, желая испытать "судьбу", лег на рельсы. "Судьба" оказалась благоприятной. Паровоз имел на этот раз высоко поднятую топку, и промчавшийся над юношей поезд не причинил ему ущерба.

В возрасте семнадцати лет Андреев сделал в собственном дневнике знаменательную запись, знаменитую в пересказе В. В. Брусянина. Будущий беллетрист обещал для себя, что "своими писаниями разрушит и мораль и установившиеся людские дела, разрушит любовь и религию и окончит свою жизнь всеразрушением".

В старших классах гимназии начались бесчисленные амурные увлечения Андреева. Вобщем, слово "увлечение" не дает представления о той фатальной силе, которую он с молодости и до самого заключительного денька чувствовал в для себя и вокруг себя. Любовь, как и погибель, он ощущал то