НАПИШИТЕ Короткое СОДЕРЖАНИЕ МОЙ СПУТНИК МАКСИМ ГОРЬКИЙ Чтоб БЫЛО ПОНЯТНО

По мере того как все больше раскрывается облик Шакро (Мой спутник) , приметно изменяется и нрав лирико-публицистических отступлений. Сначала они имеют самое неособенное отношение только к данному человеку, объясняя и расценивая его поступки и выражения: Он меня подчинял, я ему поддавался и изучал его, смотрел за каждой дрожью его физиономии, пытаясь представить для себя, где и на чем он остановится в этом процессе захвата чужой личности. Он же ощущал себя великолепно, напевал, дремал и подсмеивался надобно мной, когда ему этого хотелось (Г, 1,130). Но равномерно смысловое заполнение этих отступлений приобретает приметно иной оттенок, они утрачивают свою определенную направленность и высятся до широких обобщений. Создатель говорит сейчас не о спутнике по имени Шакро, а о спутнике, символизирующем все отрицательное и злобное в человеке, то животно-стихийное начало, которое находится во вражде с умом и тотчас подчиняет его: Он крепко почивал, а я сидел рядом с ним и глядел на него. Во сне даже сильный человек кажется беспомощным и немощным, Шакро был жалок. Толстые губки, совместно с поднятыми бровями, делали его лицо ребяческим, робко ошеломленным lt;gt; Я смотрел на Шакро и мыслил: Это мой спутник Я могу кинуть его тут, но не могу уйти от него, ибо имя ему легион Это спутник всей моей жизни он до гроба проводит меня (Г, 1, 133).

Героя рассказа Мой спутник не терзают никакие постоянные препядствия, он считает, что жизнь, такая, какая она есть, в общем-то, вполне легитимна и справедлива. И в этом смысле он фигура не очень характерная для горьковских рассказов, в которых повествуется обычно о человеке неспокойном , разыскивающем, не довольном ни собой, ни окружающими людьми. Чаще всего это бродяга, перекати-поле , порвавший и семейные, и публичные связи. Но есть среди персонажей Горьковатого и люди оседлые, зажиточные и, тем не наименее, тоже лишенные покоя и живущие как бы в ожидании какой-то неизбежной катастрофы.

Все рассказы Горьковатого 1890-х годов написаны с позиции человека, ненавидящего жизнь обычных людей, сломленных либо свыкшихся с существующими условиями. Практически в каждом из этих рассказов можно отыскать такового героя, который теснее объявил войну ежедневной жизни или находится намедни этого объявления. Все эти герои на вопрос, что побудило их к бродяжничеству, отвечают приблизительно одинаково разговаривают о тоске, разъедающей душу, о хандре жизни. Это самое гадкое настроение из всех, человека изувечивающих, утверждает герой .