Прочитайте эпизод разговора Дыбакова со шкилетником. Обусловьте, кому симпатизирует создатель

Прочитайте эпизод разговора Дыбакова со шкилетником. Обусловьте, кому симпатизирует
создатель рассказа. Обоснуйте своё суждение цитатами из текста.
Совместно с иными ребятами я был очевидцем нечаянного разговора Дыбакова с одним
шкилетником.
Дыбаков первый секретарь партии в нашем районе, высочайший, в наполовинувоенном кителе с
рублено прямыми плечами, в пенсне на узком горбатом носу. Ходил он, заложив руки за
спину, выгнувшись, выставив грудь, украшенную накладными кармашками.
В клубе железнодорожников проходила какая-то районная конференция. Все управление
района во главе с Дыбаковым направлялось в клуб по испещренной толченым кирпичом
дорожке. Мы, ребятишки, за неимением иных зрелищ тоже сопровождали Дыбакова.
Нежданно он тормознул. Поперек дорожки, под его хромовыми сапогами, лежал
оборванец костяк в изношенной, слишком просторной коже. Он лежал на толченом
кирпиче, положив коричневый череп па грязные костяшки рук, глядел снизу ввысь, как смотрят
все помирающие с голоду с смиренной скорбью в противоестественно огромных очах.
Дыбаков переступил с каблука на каблук, хрустнул насыпной дорожкой, желал было теснее
обогнуть случайные мощи, как вдруг эти мощи разжали кожистые губки, сверкнули
крупными зубами, сипяще и понятно произнесли:
Побеседуем, начальник.
Обвалилась тишь, стало слышно, как далековато за пустырем около бараков кто-то от безделья
тенорит под балалайку:
Хорошо тому живется, У кого одна нога, Сапогов не много надобно И портошина одна.
Аль побаиваешься меня, начальник?
Из-за спины Дыбакова вынырнул, райкомовский труженик товарищ Губанов, как всегда с не
застёгивающимся ранцем под мышкой:
Мал-чать! Мал-чать!..
Лежащий кротко смотрел на него снизу вверх и жутко оскаливал зубы. Дыбаков движением руки
отмахнул в сторону друга Губанова.
Побеседуем. Спрашивай отвечу. Перед гибелью скажи за что за что меня?.. Неужель серьезно за то, что две лошадки
имел? шелестящий глас.
За это, смирно и холодно ответил Дыбаков.
И признаешься! Ну-у, заверюга
Мал-чать! подпрыгнул вновь товарищ Губанов.
И опять Дыбаков халатно отмахнул его в сторону.
Отдал бы ты рабочему хлеб за чугун?
Что мне ваш чугун, с кашей есть?
То-то и оно, а вот колхозу он нужен, колхоз готов за чугун рабочих подкармливать. Желал ты идти
в колхоз? Только правдиво!
Не желал.
Почему?
Всяк за свою свободушку стоит.
Да не свободушка причина, а лошадки. Лошадок для тебя собственных жалко. Кормил, холил и вдруг
отдай. Собственности своей жалко! Разве не так?
Доходяга помолчал, помигал скорбно и, казалось, даже готов был согласиться.
Отними лошадок, начальник, и остановись. Для чего же еще и животика лишать? сказал он.
А ты простишь нам, если мы отымем? Ты за спиной нож на нас точить не станешь?
Правдиво!
Кто знает.
Вот и мы не знаем. Как бы ты с нами поступил, если б ощущал мы на тебя ножик
острый готовим?.. Молчишь?.. Сказать нечего?.. Тогда до свидания.
Дыбаков перешагнул через худые, как палки, ноги собеседника, двинулся дальше, заложив
руки за спину, выставив грудь с затратными карманами. За ним, брезгливо обогнув доходягу,
двинулись и другие.
Он лежал перед нами, мальчишками, плоский костяк и тряпье, череп на кирпичной
крошке, череп, берегущий человеческое выражение покорности, усталости и, пожалуй,
задумчивости. Он лежал, а мы осуждающе его рассматривали. Две лошадки имел, кровопивец!
Ради этих лошадок стал бы точить ножик на нас. Если недруг не сдается Здорово же его
отделал Дыбаков.
ТОЛЬКО ПОЖАЛУЙСТО СВОИМИ СЛОВАМИ