ДАЮ 50 БАЛЛОВ! Прочитайте эпизод разговора Дыбакова со шкилетником. Определите, кому

ДАЮ 50 БАЛЛОВ!
Прочитайте эпизод разговора Дыбакова со шкилетником. Обусловьте, кому симпатизирует
создатель рассказа. Обоснуйте своё суждение цитатами из текста.
Совместно с иными ребятами я был свидетелем ненамеренного разговора Дыбакова с одним
шкилетником.
Дыбаков 1-ый секретарь партии в нашем районе, высочайший, в полувоенном кителе с
рублено прямыми плечами, в пенсне на узком горбатом носу. Прогуливался он, заложив руки за
спину, выгнувшись, выставив грудь, украшенную затратными кармашками.
В клубе железнодорожников проходила какая-то районная конференция. Все руководство
района во главе с Дыбаковым направлялось в клуб по испещренной толченым кирпичом
дорожке. Мы, ребятишки, за отсутствием иных зрелищ тоже аккомпанировали Дыбакова.
Внезапно он тормознул. Поперек дорожки, под его хромовыми сапогами, лежал
лохмотник костяк в изношенной, очень просторной шкуре. Он лежал на толченом
кирпиче, положив коричневый череп па грязные костяшки рук, глядел снизу вверх, как смотрят
все умирающие с голоду с кроткой скорбью в противоестественно непомерных глазах.
Дыбаков переступил с каблука на каблук, хрустнул насыпной дорожкой, желал было теснее
обогнуть случайные мощи, как вдруг эти мощи разжали кожистые губки, сверкнули
крупными зубами, сипяще и понятно произнесли:
Побеседуем, начальник.
Обрушилась тишь, стало слышно, как далековато за пустырем около бараков кто-то от бездельничания
тенорит под балалайку:
Хорошо тому живется, У кого одна нога, Сапогов не много надобно И портошина одна.
Аль опасаешься меня, начальник?
Из-за спины Дыбакова вынырнул, райкомовский труженик товарищ Губанов, как всегда с не
застёгивающимся ранцем под мышкой:
Мал-чать! Мал-чать!..
Лежащий кротко смотрел на него снизу ввысь и страшно оскаливал зубы. Дыбаков движением руки
отмахнул в сторону друга Губанова.
Поговорим. Спрашивай отвечу.
25
Перед гибелью скажи за что за что меня?.. Неужель серьезно за то, что две лошади
имел? шелестящий глас.
За это, смирно и холодно ответил Дыбаков.
И признаешься! Ну-у, заверюга
Мал-чать! подпрыгнул вновь товарищ Губанов.
И опять Дыбаков халатно отмахнул его в сторону.
Отдал бы ты рабочему хлеб за чугун?
Что мне ваш чугун, с кашей есть?
То-то и оно, а вот колхозу он нужен, колхоз готов за чугун рабочих кормить. Хотел ты идти
в колхоз? Только правдиво!
Не желал.
Почему?
Всяк за свою свободушку стоит.
Да не свободушка причина, а лошадки. Лошадок для тебя своих жаль. Кормил, холил и вдруг
отдай. Принадлежности своей жалко! Разве не так?
Доходяга помолчал, помигал печально и, казалось, даже готов был согласиться.
Отними лошадок, начальник, и остановись. Зачем же еще и живота лишать? произнес он.
А ты простишь нам, если мы отымем? Ты за спиной ножик на нас точить не станешь?
Правдиво!
Кто знает.
Вот и мы не знаем. Как бы ты с нами поступил, если б ощущал мы на тебя ножик
острый готовим?.. Молчишь?.. Сказать нечего?.. Тогда до свидания.
Дыбаков перескочил через тощие, как палки, ноги собеседника, двинулся дальше, заложив
руки за спину, выставив грудь с затратными кармашками. За ним, брезгливо обогнув доходягу,
двинулись и другие.
Он лежал перед нами, мальчишками, тонкий костяк и тряпье, череп на кирпичной
крошке, череп, берегущий человеческое выражение покорности, вялости и, пожалуй,
задумчивости. Он лежал, а мы осуждающе его разглядывали. Две лошадки имел, кровопивец!
Ради этих лошадей стал бы точить ножик на нас. Если недруг не сдается Здорово же его
отделал Дыбаков.