о каких музыкальных впечатлениях маленького Серёжи Рахманинова сказал писатель?

Сергей Васильевич Рахманинов прекрасный эталон человека. Превосходный пианист, композитор и дирижёр. Примерный, любящий супруг, безукоризненный отец и счастливый дедушка lt;...gt;

Абсолютно напрасно многие из нас считают Сергея Васильевича грозным отшельником, каким-то анахоретом, замкнувшимся в свой талант. Замкнутость Сергея Васильевича не что другое, как застенчивость, грозная требовательность к самому для себя и тонко развитое чувство меры. Несуществующую фигуру отшельника надобно забыть. Натура Сергея Васильевича заполнена до краёв здоровой жизнерадостностью. В нём много внимания и ласки к людям. Его юмор искрится и пенится, как шампанское в только что щёлкнувшей бутылке, заражая всех окружающих. Угрюмым я его не видел ни разу. Правда, Сергей Васильевич нередко утомляется и посещает огорчён либо даже подавлен. Тогда мешки под его очами становятся более скульптурными и резче выступает в правом углу рта так называемая складка горечи; много ли весёлого в нашей эмигрантской жизни?

У Сергея Васильевича абсолютный слух, и не только к таинствам звука. Он чувствует ложь во всех её формах, в какие бы красивые крендели и узоры она ни наряжалась: ложь самой узкой соблазнительной лести, бездушной забавы либо фальшивого пафоса.

В натуре Сергея Васильевича нет никаких раздвоений или провалов, нет ничего ненормального, кроме разве застенчивости (и даже робости), гипертрофически разросшейся, несмотря на его классный мировой успех. Тридцать лет живёт Рахманинов с друзьями своего юношества и с их друзьями, его почитающими, но и до сих пор он не всегда решается упражняться на рояле либо приготовляться в их пребываньи к следующему концерту. Задумайтесь только: он опасается побеспокоить их собственной незатейливой забавой.

Всё свойственное целостному, абсолютно здоровому человеку представлено в Рахманинове очень ясно, прекрасно и полно. Даже почерк. Сергей Васильевич выделяется своим необыкновенным изяществом. И в галерее наибольших российских людей Сергей Васильевич занимает почётное место. Там, где Чайковский, там, где Чехов.

Сергей Васильевич Рахманинов строг и взыскателен к самому для себя. Он необыкновенно жесток при оценке своих собственных достижений. Эта постоянная неудовлетворённость собой очень отличительна для всех действительно больших творцов и жрецов, которые призываются к священной жертве, творцов милостью божьей. И в то же время эта неудовлетворённость собой тяжёлая крестная мука. Я никогда не забуду одной своей беседы с Сергеем Васильевичем, состоявшейся после непринуждённого ужина в интимном кругу его друзей и членов семьи. Взор его серых глаз вдруг как-то углубился, запрятался куда-то вовнутрь, закончил связь с окружающей реальностью. И замелькали в этих примечательных очах какие-то беспокойные огоньки, полные уныния и муки.

 Только два концерта, Иван Иванович, удаются мне, только один или два концерта... во всём моём турне. Один или два. Ими и живу. Живу только воспоминанием об этой удаче. А всё остальное... пытка...

Сергей Васильевич посиживал, не шевелясь, в какой-то беспомощно согнутой, казалось бы, очень неловкой позе, как словно застыл, а его невидящий взор смотрел куда-то через стенки. И нельзя было не ощутить за него острой, обжигающей боли. А меж тем передо мной посиживал общепризнанный всем миром колдун-чародей, великий творец, постигший полностью все сокровенны рояля и ими в совершенстве овладевший. Ещё не так давно восхищённый им знаменитый музыкант произнес:

 Этот человек всё может. Он знает рояль, как колдун. Я не удивлюсь, если на наших очах он смирно, без усилий сложит рояль, превратив его в какой-нибудь махонький предмет, отберёт этот предмет к для себя под мышку и раскланяется с вами при его всегда вежливой, но сдержанной усмешке.

 http://senar.ru/memoirs/Ostromyslensky/