может ли иссякнуть мелодия?

"Что же происходит в музыке? Мы начинаем мелодию с какой-нибудь нотки. Для второй ноты мы можем избрать всякую из тех, которые лежат в пределах октавы вверх или октавы вниз. Октава ввысь имеет 12нот, и столько же имеет октава вниз. Если к этому мы прибавим еще ту же ноту, с которой мы начали (ибо в мелодии мы можем повторять одну нотку два раза), то в нашем распоряжении для второй ноты мелодии будет теснее 25 вариантов, а для третьей 25 умноженное на 25, то есть 625 вариантов.

Теперь представте не необыкновенно длинноватую мелодию, к примеру, в восемь нот. Сколько вариантов представится для этой мелодии? А вот сколько: 25 помноженное на 25 6 раз, по другому разговаривая, 25 в седьмой степени. Сколько же это составит? Возьмите карандаш и бумагу и испишите математическими вычислениями целый лист, выйдет, кажется, около 6 миллиардов способностей. Я не хочу сказать, что в нашем распоряжении имеется шесть миллиардов мелодий. Существует 6 миллиардов композиций, из которых композитор имеет возможность избрать такие, которые будут мелодичны. Но это еще не все. Ведь нотки посещают различной длительности, и ритм совершенно меняет личико мелодии. Не считая того, гармония, подголоски, аккомпанемент тоже присваивают мелодии совершенно иной нрав. Отсюда следует, что 6 млрд надобно еще много раз помножить, чтоб использовать все представляющиеся возможности. Очень интересно то обстоятельство, что человеческий слух постоянно изменяется. То, что людям нравилось несколько сот лет тому назад, оставляет их равнодушными сейчас, и напротив, мелодии, которые казались совершенно не мелодиями раньше, через несколько веков воспринимаются как благовидные и занимательные.

Обратный пример: когда сочетание звуков, казавшееся ранее немелодическим, становилось позже великолепной мелодией, можно отыскать у целого ряда больших традиционных композиторов. Когда Бетховен придумывал свои мелодии, они были так новы, что многие из современников сказали: "Этот глухой старик не слышит, что он придумывает". Меж тем Бетховен правильно угадал будущее, и его мелодии доставляют нам удовольствие через 100 лет после его погибели. То же самое было с Вагнером, Листом и многими иными замечательными композиторами. Следовательно, композиции, которые отвергнуты были ранее как немелодичные, могут в будущем оказаться замечательными мелодиями.

Есть и еще одна возможность для расширения музыки. Ведь палитра, которой мы на данный момент пользуемся, не всегда была в том виде, как сейчас, ее ввел во всеобщее использование Бах 200 лет тому назад. До него же палитра была желая и схожая, но несколько иная и допускала меньше возможностей. За заключительнее время у музыкантов нередко появлялась идея: нельзя ли существующую гамму развить далее? В этом отношении занимательны труды русского ученого Оголевца, который предложил поделить октаву не на 12 долей, а на 17. К этой идеи он пришел не нечаянно, а путем долгих и доскональных изучений как нашей палитры, так и некоторых политр восточных народов. Ему были отпущены особые средства для того, чтоб выстроить сначала фисгармонию, а потом рояль с октавой, состоящей из 17 звуков. Для этого любая черная кнопка была разделена поперек, что дало возможность человеку, умеющему играть на рояле, с великой легкостью приучаться к новенькому инструменту.
На данный момент еще трудно гадать, привьется ли изобретение Оголевца, но те, которые играли на его приборе, говорят, что он дает композиции звуков еще более интересные, чем употребляемая нами 12-тонная гамма. Если этот инструмент войдет в употребление, то не следует размышлять, что он выпихнет имеющийся у нас рояль, поэтому что слишком уже много хорошей музыки было до сих пор написано для рояля и никто не пожелал бы с ним расстаться. Но оба прибора могут существовать параллельно, и тогда какое громадное новое поле откроется для мелодии!

Поэтому не будем расстраиваться, что наступит момент, когда нельзя будет придумывать по другому, как повторяя ранее сочиненную музыку. Много сходственных проблем угрожает нам в будущем. Если пошевелить мозгами, так прямо голова пойдет кругом. Например, когда-нибудь солнце погаснет, земля остынет, и подумайте, что за ужас! вокруг черной звезды, которая была когда-то солнцем, будут носиться не планетки, а холодные гробы...
Зачем нам беспокоиться о том, что будет через несколько миллионов лет? Лучше выучимся обожать истинную хорошую музыку. А что такое истинное, хорошее? Это не пошленькие песенки, которые нравятся сходу, но назавтра досаждают так, что их невероятно слушать, а та музыка, корешки которой лежат в традиционных сочинениях и народных песнях. Почему же, спросите вы, традиционная и народная музыка и есть настоящая хорошая? Поэтому что она испытана уже 10-ки и даже сотни лет, и как ее любили раньше, так обожают и сейчас." С.С.Прокофьев ("Пионер", 1939, N7, с. 80-83)