Почему в истиннее время при исполнении кюев не говорят историю их

КЮЙ ЛЕГЕНДЫ

Казахский эпос и фольклор во всех собственных видах неразрывно связаны с музыкой. Не только обрядовые, бытовые и исторические песни, как указывает само их название, были построены на музыкальной мелодии, но и великие эпические поэмы осуществлялись в сопровождении домбры на напев, избранный самим акыном. Роль музыки в казахском фольклоре особо подчеркивается конкретно этими кюй-легендами, где она сама становится средством изложения событий и эмоций, приобретая сюжетный программный нрав. Обычно перед исполнением кюя на домбре, сыбызге либо кобызе кюйши (композитор и виртуоз) передает в краткой новелле содержание данного кюя, заканчивая ее классической фразой: А теперь слушайте, как расскажет об этом домбра. В старой кюй-легенде неведомого творца Боз-торгай такая новелла рассказывает о жаворонке, обороняющем собственных птенцов от нападения змеи. Сама же музыкальная пьеса передает в звуках домбры ужас и унынье жаворонка, шипение змеи, писк птенцов, трепет крыльев жаворонка мамы, пытающегося отвлечь внимание змеи от гнезда, и кончается предсмертным воплем птицы, самоотверженно кидающейся в пасть змеи, чтоб спасти малышей. Образцом более сложной иллюстративной музыки служит кюй-легенда Кобык-шашкан (Пена и брызги), сложенная в начале XIX века известным композитором Курмангазы по случаю бедственного наводнения на берегах Каспийского моря, унесшего множество аулов. Тут кюй не ограничивается музыкальным изображением разгневанной стихии, кликов и стенаний людей и животных, но подымается до катастрофической вышины, передавая в звуках кошмар и уныние разоренного народа, глубину его мучений, переходя теснее в трудную музыкальную поэму. Авторов музыкальных пьес этого рода нельзя рассматривать только как композиторов. Каждый из их с оздает вкупе с музыкой сопутствующую ей легенду-новеллу, имеющую самостоятельное художественное значение. Так в кюй-легенде безымянного творца Каражорга дан примечательный образный рассказ о коне-иноходце, отбитом казахами у калмыков в боях Аблай-хана. Иная известная кюй-легенда Аксак-кулан, Жоши-хан приводит последующую новеллу. Жоши-хан востребовал сообщить ему, почему отпрыск его не возвратился с охоты и пригрозил, что тому, кто посмеет сказать ему о погибели отпрыска, он зальет глотку расплавленным свинцом. Тогда старый кюйши сыграл на кобызе молчаливую мелодию, из которой Жоши-хан сообразил, что отпрыска его убил хромой кулан (бешеная лошадь), и желая сдержать свое слово, отдал приказ наказать кобыз. Потому говорит легенда,верхняя, сожженная свинцом часть кобыза остается открытой. Великолепная и трогательная легенда сопутствует кюю Саймака Сары-узень: Саймак, бегавший из калмыцкого плена с девушкой-калмычкой, влюбившейся в его музыку, не обретает на родных местах собственного аула и, по просьбе девицы, выражает свою скорбь в звуках сыбызги. Любая из музыкальных пьес известного Курмангазы имеет сложенную им же свою новеллу: это Ксен-ашкан (Разбитые оковы), где Курмангазы обрисовывает свое бегство из королевской кутузки, Лаушкин, где он ведает, как помогала ему в заключении русская женщина Лавочкина, которую он обожал. В кюй-легендах смешаны все отличительные формы казахского фольклора. Здесь в форме новеллы мы обретаем и сказки о животных (Боз- торгай), и историческую песню (Кобык- шашкан), и жоктау (Сары-узень) и естирту (Жоши-хан) и так дальше. Особенное значение этой занимательной формы казахского фольклора содержится в том, что благодаря броской музыке, до нас дошли связанные с ней великолепные легенды, сохранившие до наших дней примечательные образы древности и имена создавших их творцов. Счастливое сочетание в одном личике драгоценных свойств мастера музыки и мастера слова, редчайшее вообщем в истории искусства, наблюдается на всем историческом пути казахского искусства.
сейчас просто при исполнение кюй не обожают говорить легенды , и считают что это абсолютно негодно