Пожалуйста помогите!Надо написать сочинение-рассуждение по фразе Чернышевского : "Три

Но в чем? И власти пошли на прямой подлог. Отставной уланский корнет В. К. Костомаров, разжалованный в рядовые за тайное печатание вопиющих изданий, человек с психологическими отклонениями и бесталантный поэт-графоман, чтобы избежать наказания, согласился сотрудничать с III отделением. Подделав почерк Чернышевского, Костомаров написал записку, словно бы от Чернышевского, с просьбой поменять одно слово в прокламации.

Костомаров сфабриковал еще письмо, в котором типо содержались неоспоримые подтверждения прямого роли Чернышевского в революционной деятельности. На основании этих липовых улик в начале 1864 года Сенат вынес Чернышевскому приговор 14 лет каторги и постоянное поселение в Сибири. Александр II утвердил приговор, сократив срок присутствия на каторге на 7 лет, но практически Чернышевский провел в заключении более 18 лет.

При аресте Чернышевского были конфискованы все его записи, в том числе ежедневник.

Самые небезопасные заметки были зашифрованы (достаточно примитивным методом), однако в целом дневниковые записи носили достаточно беспорядочный нрав, к тому же их язык и стиль производили довольно сумбурное впечатление. Когда Чернышевскому, который решительно отверг фальшивку Костомарова, стали предъявлять порицания теснее на основании дневниковых записей, он вымыслил неустрашимый и занимательный ход: решил выдать ежедневник за черновик литературного творения, а все свои рассуждения за вымысел беллетриста.

я больше не могу желаю почивать !!

пока

смирной ночи( споки-ноки :))))

После фермерской реформы 1861 года, когда в российских деревнях начались волнения, вызванные грабительским нравом реформы, получила хождение прокламация К барским крестьянам. Ее авторство власти решили приписать Чернышевскому. Но не так-то просто было расправиться со известным литературным критиком, статьи которого пропускались царской цензурой и обширно печатались в Современнике и Отечественных записках. Всем было известно о его революционных симпатиях, о близости с Герценом и другими крупными революционерами, но эта сторона деятельности Чернышевского была кропотливо законспирирована. На виду была только его литературная деятельность. С удивительной и дерзновенной ловкостью Чернышевский умел высказываться в своих статьях меж строк. Когда в печатавшихся в Современнике статьях о Гарибальди и в комментах к итальянским событиям он со странным упорством чуток ли не в каждой фразе повторял: в Италии, я разговариваю об Италии, даже самый безрассудный читатель в конце концов начинал разуметь, что речь шла о Рф и о текущих политических событиях. Тем не наименее формально придраться было не к чему.


Так?