ФИЛОСОФИЯ1 Понятие миропонимания. Миф, религия, философия: их общие и характерные черты.2

9)   Платон сводит истинные начала и суть вещей к их форме, к их идеальному умопостигаемому виду, или идее.

Аристотель подвергает это учение самой резкой критике. По-видимому, он абсолютно отрицал это учение, но на самом деле он никогда не мог совершенно избавляться от него и отторг его еще менее, чем желал.

До этого всего, с точки зрения Аристотеля, имеющиеся вне вещей идеи Платона недостаточно доказаны. Подтверждения либо слабы, либо противоречивы или, наконец, доказывают больше, чем надобно. Если есть идеи всего, то есть идеи отрицания, идеи условного, гибнущего, так что смерть, ликвидирование, отношение также имеют свои идеи.

По убеждению Аристотеля, настолько же мало платоновские идеи содействуют и познанию вещей. Они не могут быть их сутью, раз они вне их, ибо суть не может быть вне того, чего она есть суть. Предполагая для каждой вещи одноименную с ней идею, платоники только абсолютно тщетно удвояют предметы. Содержание мыслях абсолютно одинаково содержанию тех эмпирических вещей, коих они сущность идеи: они только тем и отличаются, что они вечны, а вещи скоропреходящи. Платоновские понятия вроде лошадь в себе, человек в для себя суть только апофеоза чувственных вещей, перенесение их в область вечного бытия; это нечто вроде греческих богов, бессмертных богочеловеков.

На таких основаниях Аристотель осуждает учение Платона о том, что умопостигаемая суть вещей имеет бытие, отличное от единичных чувственных предметов. Критика, по-видимому, мощная и сокрушительная; но потом оказывается, что Аристотель дает одной рукою то, что разрушает иной.

По мнению Аристотеля, Платон правосудно признает действительность общего, универсального. Аристотель абсолютно сходится с ним в этом отношении. Без дозволенья , т.е. общих видовых и родовых начал или идей, определяющих собою все вещи, их нельзя было бы разуметь. Если бы не было ничего общего, ничего единичного о многом ( ), то не было бы познания: ибо познание направляется на общее и не может обхватывать совокупности вещей в отдельности. Если бы не было ничего общего, объемлющего приватное, то возможно было бы только ощущение, а не знание, не понятие.

Далее, не было бы ничего постоянного и недвижного. Не было бы различий: ибо все различия вещей определяются их качествами, а характеристики сущность нечто общее; не было бы родов и видов, которые сущность нечто действительное.

Стало быть, делает вывод Аристотель, есть нечто единое во многом: есть универсальные родовые понятия, относящиеся ко многим единичным предметам, имеющие реальное бытие, действительное основание. Аристотелевская критика Платона сводится в основном к тому, что эти понятия не следует разделять от вещей: единое во многом, , не следует превращать в (единичное раздельно от многого), как это делает Платон с мыслями.

По Аристотелю, невообразимо, чтоб сущность была вне того, чего она есть суть. Нет человека вне людей; но вид () внутренне присущ вещам (), как та форма (), которая делает каждую вещь тем, что она есть. Итак, спрашивает Аристотель, что же есть суть? Она не есть отвлеченное понятие, не есть что-либо общее. То, что присуще многому, что сказывается во многом, не есть вещь либо суть. Суть () есть лишь личное существо, не население земли, а человек. Следовательно, разговаривает Аристотель, суть есть то, что не может сказываться о каком-или ином подлежащем, но то реальное подлежащее, о котором все сказывается. Мировоззрение Аристотеля резко отличается от платоновского: подобно Платону он признает общие начала, но лицезреет их как реализацию только в единичных вещах. Но в собственной критике Платона Аристотель не становится на сторону киников, утверждающих, что общие начала сущность только наши субъективные понятия, слова, которым в реальности ничто не подходит; он признает, что общие начала, общие формы есть, но не отдельно от вещей, а в самих вещах, в самой определенной реальности. Потому Аристотель дозволяет возможность зания только в форме общих понятий и ставит задачей научного исследования раскрытие общих законов в личных явлениях. Так он учит во всем: недаром он является творцом сравнительной анатомии: он старается открыть единство форм в многообразии индивидуумов.