Помогите сконструировать проблему текста и авторскую позицию!Это избитая истина: как только

Помогите сконструировать делему текста и авторскую позицию!

Это избитая истина: как только вспомнишь юность, становится печально. Вероятно, поэтому, что сходу вспоминаешь приятелей собственной юности. И в первую очередь уже погибших приятелей.
Тут, возле памятника Крузенштерну, я заключительный раз в жизни лицезрел Славу.
Он шагал по ветру навстречу мне, подняв воротник шинели и тем самым излишний раз наплевав на все верховодила ношения военно-морской формы. На Славкиной шейке красовался шерстяной шарф голубого цвета, а флотский офицер имеет право носить только черный или совершенно белоснежный шарф. Из-за отворота шинели торчали Красные паруса Грина. А фуражка, снаряженная абсолютно неформенным нахимовским козырьком, выпиленным из эбонита, посиживала на самых ушах Славки.
Надобно сказать, что за мою юношескую жизнь творения Александра Грина несколько раз делались чуток ли не запрещенными. А Славка всегда хранил верность романтике и знал Красные паруса назубок. Ты бы хоть воротник опустил, произнес я.
У меня не так давно было воспаление среднего уха, старик, произнес он.
Мы не виделись несколько лет. Я служил на Севере, а он на Балтике. Я плавал на аварийно-спасательных кораблях и обязан был уметь выручать подводные лодки. А он плавал на подводных лодках.
Здорово! произнес я.
Здорово! произнес он.
И мы пошли опьянеть. В те времена на углу Восьмой полосы и набережной находилась махонькая забегаловка в подвале.
Я убеждал его кинуть подводные лодки. Нельзя существовать в критериях нередких и резких конфигураций давления воздуха, если у тебя недомогают уши.
Потерплю, произнес Славка. Я теснее привык к лодкам. Я люблю их.
Через несколько месяцев он умер совместно со своим экипажем.
Оставшись без командира, он принял на себя командование затонувшей подводной лодкой. И двое суток провел на грунте, дерясь за спасение корабля. Когда сверху приказали покинуть лодку, он ответил, что они побаиваются выходить наверх у них неформенные козырьки на фуражках, а наверху много начальства. Там вправду собралось много начальства. И это были заключительные слова Славы, поэтому что он-то знал, что уже никто не может выйти из лодки. Но вокруг него в отсеке были люди, и старший ассистент командира считал нужным шутить, чтоб поддержать в их волю. Шторм оборвал аварийный буй, через который исполнялась связь, и больше Слава ничего не сумел сказать.
Когда лодку подняли, старшего ассистента отыскали на самой нижней ступени трапа к выходному люку. Его подчиненные были впереди него. Он выполнил свой долг морского офицера до самого конца. Если бы им и удалось покинуть лодку, он вышел бы заключительным. Они погибли от отравления. Кислородная маска с лица Славы была сорвана, он погиб с открытым личиком, закусив рукав собственного ватника.