ПОМОГИТЕ БЕДНОМУ ЧЕЛОВЕКУ !!!Аллитерация, аллегория,олицетворение, метафора, эпитет,

ПОМОГИТЕ БЕДНОМУ ЧЕЛОВЕКУ !!!Аллитерация, аллегория,олицетворение, метафора, эпитет, сопоставление. Отыскать эти художественные средства в тексте "Живое пламя"

Тетя Оля заглянула в мою комнату, вновь застигла за бумагами и, повысив глас, властно сказала:
- Будет писать-то! Поди проветрись, клумбу помоги разделать. Тетя Оля достала из чулана берестяной короб. Пока я с наслаждением разминал спину, взбивая граблями мокроватую землю, она, присев на завалинку и рассыпав для себя на колени пакетики и узелки с цветочными зёрнами, разложила их по сортам.
- Ольга Петровна, а что это, - примечаю я, - не сеете вы на клумбах маков?
- Ну, какой из маков цвет! - убежденно ответила она. - Это овощ. Его на грядках вместе с луком и огурцами сеют.
- Что вы! - рассмеялся я. - Еще в какой-то древней песенке поется:
А лоб у нее, точно мрамор, бел. А щеки горят, будто маков цвет.
- Цветом он всего два денька бывает, - упорствовала Ольга Петровна. - Для клумбы это никак не подходит, пыхнул и сходу сгорел. А позже все лето торчит эта самая колотушка и только вид портит.
Но я все-таки сыпанул тайком щепотку мака на самую середину клумбы. Через несколько дней она зазеленела.
- Ты маков посеял? - подступилась ко мне тетя Оля. - Ах озорник ты такой! Так уж и быть, тройку бросить, тебя пожалела. А другие все выполола.
Внезапно я уехал по делам и возвратился только через две недели. После горячей, мучительной дороги было приятно войти в тихий старенький домик тети Оли. От свежевымытого пола тащило прохладой. Разросшийся под окном жасминовый кустик ронял на письменный стол узорчатую тень.
- Квасу налить? - предложила она, сочувственно оглядев меня, потного и усталого. - Алешка очень обожал квас. Бывало, сам по бутылкам разливал и запечатывал
Когда я снимал эту комнату, Ольга Петровна, подняв глаза на портрет юноши в летной форме, что висит над письменным столом, спросила:
- Не помешает?
- Что вы!
- Это мой отпрыск Алексей. И комната была его. Ну, ты располагайся, живи на здоровье.
Подавая мне тяжелую медную кружку с квасом, тетя Оля произнесла:
- А маки твои поднялись, теснее бутоны выбросили. Я пошел поглядеть на цветы. Клумба стояла неузнаваемой. По самому краю расстилался коврик, который своим густым покровом с разбросанными по нему цветами очень подсказывал настоящий ковер. Позже клумбу облегала лента маттиол - скромных ночных растений, привлекающих к для себя не яркостью, а нежно-горьковатым запахом, схожим на запах ванили. Пестрели куртинки желто-фиолетовых анютиных глазок, раскачивались на тонких ножках пурпурово-бархатные шляпки парижских красавиц. Было много и иных знакомых и незнакомых цветов. А в центре клумбы, над всей этой цветочной пестротой, поднялись мои маки, выбросив навстречу солнцу три тугих, томных бутона.
Распустились они на иной денек.
Тетя Оля вышла поливать клумбу, но тотчас вернулась, громыхая порожней лейкой.
- Ну, иди гляди, зацвели.
Издали маки походили на зажженные факелы с живыми, забавно полыхающими на ветру языками пламени Легкий ветер чуть убаюкивал, солнце пронизывало светом полупрозрачные красные лепестки, отчего маки то вспыхивали робко-ясным огнем, то наливались густым багрянцем. Казалось, что, стоит только прикоснуться - сразу опалят!
Маки слепили собственной озорной, обжигающей яркостью, и рядом с ними померкли, потускнели все эти парижские красавицы, львиные зевы и прочая цветочная аристократия.
Два дня буйно пламенели маки. А на финале вторых суток вдруг осыпались и гаснули. И сразу на пышноватой клумбе без их стало пусто.
Я поднял с земли еще совершенно свежайший, в капельках росы, лепесток и расправил его на ладони.
- Вот и все, - произнес я громко, с ощущением еще не остывшего восхищения.
- Да, сгорел... - вздохнула, словно по живому существу, тетя Оля. - А я как-то раньше без внимания к маку-то этому Короткая у него жизнь. Зато без оглядки, в полную силу прожита. И у людей так посещает...
Тетя Оля, как-то сгорбившись, вдруг заторопилась в дом.
Мне теснее рассказывали о ее сыне. Алексей умер, спикировав на собственном крохотном "ястребке" на спину томного фашистского бомбовоза...
Я теперь живу в ином конце города и иногда заезжаю к тете Оле. Недавно я опять побывал у нее. Мы сидели за летним столиком, пили чай, делились новостями. А рядом на клумбе полыхал большой ковер маков. Одни осыпались, роняя на землю лепестки, точно искры, иные только открывали свои пламенные языки. А снизу, из влажной, полной жизненной силы земли, подымались все новые и новые туго свернутые бутоны, чтоб не дать гаснуть живому огню.