Предложения с деепричастными оборотами .Жгучая машина почивала на пригорке в перистой

Предложения с деепричастными оборотами .
Жгучая машина почивала на пригорке в перистой тени акаций. Оттуда было видно Азовское море, налитое густой лазурью до самых краев в рыжеватые глинистые берега. На мысу над морем белел поселок, как словно чайки сели отдохнуть посреди кучерявой зелени низких садов. Эго был рыбачий городок Геническ отчизна Фроси.
Может быть, потому Горленко вспомнил о Фросе и чахтере из Горловки и поведал мне историю их любви и жизни. Оказывается, он уже успел все это выяснить, опередив меня. Я тоже увидел практически ребяческую нежность в воззвании Фроси с шахтером.
История их была удивительной и абсолютно простой.
В бою под Чонгаром шахтер был тяжело ранен. К нему подползла санитарка. Это была Фрося. Она перевязала его, но здесь же сама была ранена осколком снаряда. Тогда шахтер, практически утрачивая сознание, перевязал свею спасительницу.
Позже они длинно лежали в степи, пока их не подобрали и не выслали в санбат. Фрося сказала Горленко, что она выросла сиротой, жила одна, а тут этой ветреной ночкой она услышала, как тяжело дышит рядом спасенный ею человек, и сообразила, что он ей сейчас не чужой, что их породнила большая сила соболезнования.
Мутные звезды сияли над Сивашем, отражались в его мертвой воде, и Фрося мыслила, что вот сейчас в ледяной степи посреди колючих травок у берега гнилого этого моря, освещенного вспышками орудийного огня, она отыскала то, что сильнее погибели, посильнее пламенея, посильнее всего на свете, родную людскую душу.
Вот и все, сказал Горленко. Никаких украшений жизнь не прибавила к их любви. Украшения пусть придумывают писатели. Но я считаю, что это абсолютно излишнее.Я согласился с ним.
Позже, когда машина неслась по широкому шоссе и в сумерках утопали по граням, кутаясь в туманы и дымы, запорожские степи, я размышлял о том, что ничего необыкновенного не случилось за эти деньки отдыха на берегу моря, кроме того, что там повстречались самые обыкновенные русские люди, их простоте раскрылось столько обоюдного доброжелательства, веселья, искренней чистоты и преданности своему делу, что не необходимо никаких необычайных поступков, чтоб оценить и полюбить это высочайшее племя людей.
Так время от времени звук пастушьего рожка поближе сердцу, чем праздничные раскаты оркестра, а стыдливая ромашка дороже, чем вся пахнущая пышность