Чем Чуковскому нравилась семья Житковых?

Радушие семьи Житковых изумляло меня. Оно выражалось не в каких-нибудь слащавых приветствиях, а в щедром и неистощимом хлебосольстве. Прибывали какие-то неразговорчивые, пропахшие махоркой, явно голодные люди, и их без всяких расспросов усаживали вместе с семьёю за длиннющий, покрытый клеенкой стол и кормили тем же, что ела семья. А пища у нее была обычная, без гурманских причуд: каша, жареная скумбрия, вареная говядина. Обычно обедали молчком и даже как будто насупленно, но за чаепитием становились общительнее, и тогда возникали бурные споры о Льве Толстом, о народничестве. Кроме литературы, в семье Житковых обожали математику, астрономию, физику. Неясно вспоминаю какие-то электроприборы в кабинете у Степана Васильевича. Помню составленные им учебники по математике; они кипой лежали у него в кабинете. Очень дивили меня отношения, существовавшие меж Степаном Васильевичем и его отпрыском Борисом: то были дела 2-ух взрослых, равноправных людей. Борису была предоставлена полная воля, он делал что вздумается - так велико было убеждение родителей, что он не употребит их доверия во злобно. И действительно, он сам разговаривал мне, что не соврал им ни разу ни в чем. Раньше я никогда не видывал сходственной семьи и только позже, через несколько лет, удостоверился, что, в сути, то была очень обычная для того медли русская интеллигентская трудовая семья, аккуратно правдивая, чуждая какой бы то ни было лжи, взыскательная ко всякой неправде. Живо помню, с каким восхищением я, тринадцатилетний мальчик, впитывал в себя ее атмосферу.