Мне необходимо сочинение проНравственные препядствия в повести Ханство Батырбека

Имя Жору Гребенщикова в нашей стране до сих пор обширно не знаменито даже читающей публике. Не принявший Октябрьскую революцию, он в злую годину штатской войны совместно с войсками Врангеля покинул горячо любимую отчизну, и по этой причине его книжки не издавались в Русском Союзе, имя писателя было предано забвению. Меж тем Гребенщиков несомненно заслуживает глобальной славы, которую имеет. И издавна.

Один только факт, изложенный в статье Андрея Кратенко Конкурент Бунина, разговаривает о многом: Будучи родом из Восточного Казахстана, этот писатель добился славы в США и на Западе, а на отчизне он до сих пор практически не извес*тен. Родился в таковой глуши и бедности, что о грамотности можно было только мечтать, а он стал доктором философии Оксфордского университета. Всю жизнь посвятил литературному творчеству, российские писатели-эмигранты выдвинули его на Нобелевскую премию, но он отказался соперничать с Иваном Буниным и снял свою кандидатуру. 

Примечательно произнес о нем Игорь Сикорский: Для меня имеет ценность только та литература, которая содержит в для себя смысл назидания. Посреди величайших писателей этой категории я считаю 2-ух: Достоевского и Гребенщикова. Достоевский, оживляя в мирное время, предсказал кошмар грядущего, тогда как в твореньях Гребенщикова, который живет в наше трагическое время, мы обретаем надежду и предвидение более светлого грядущего, невзирая на все несчастия нынешнего денька. Разговаривая о писателе, всегда охото опять и опять цитировать его. Вот как он сказал о собственном детстве, казалось бы, полном мучений и прошедшем в нужде: Никогда не приходилось мне жалеть о том, что издавна минули детство, детство, молодость. Может быть, это поэтому, что я один из многих, которые считают свое истиннее самой счастливой порою, как бы ни была она омрачена действительною тяготою жизни... Да, я считаю жизнь мою вправду счастливой, и, может быть, поэтому мне чужд острый пессимизм, как чужда и жалость к людям, не умеющим сделать свою жизнь красивой, невзирая на то, что в их руках было больше способностей, нежели в моих. 

Я себя не отношу к исследователям творчества Гребенщикова, просто являюсь великим поклонником его изумительного таланта. Хорошо известно выражение А. Куприна: Наше поколение может безмятежно умереть и может быть спокойно за судьбу русской литературы..., ибо заместо нас останутся молодые и профессиональные Гребенщиков, Чапыгин и иные. Да и сам объем творчества писателя поражает. Как отмечают его исследователи, за 45 лет, прожитых за рубежом, им написано около 30 томов художественных и публицистических произведений, огромное количество стихов на российском и английском языках, 10-ки драм, рассказов, очерков. К этому переч*ню можно добавить 600 лекций, прочитанных им в США.

Как знаменито, Жора Дмитриевич Гребенщиков родился в Шемонаихинском районе Восточно-Казахстанской области. К тому же он нам не просто земляк. Отец его был отпрыском хана-кочевника. Сам Гребенщиков в книжке Гонец. Письма с Помперага так писал о собственном папе: С самого детства его травили, колотили, именовали нехристью. Когда-то прадед его словно бы был одним из Алтайских ханов, а дед его был похищен русскими вкупе с табуном лошадей и маленьким был взят в рабство. Вот почему и отец мой никогда не мог выбиться из нужды и рабского ярма шахтера. То, что он имел восточные корешки, видно и по лику писателя, где явно проступают азиатские черты личика. 

Гребенщиков на генетическом уровне ощущал свои корешки. Броско, что издательство, которое на паях организовали Рерих и Гребенщиков в Нью-Йорке, называлось по-казахски Алатас, то есть Пегий камень. Кстати, многие его современники отмечали, да и исследовательница творчества писателя Светлана Царегородцева утверж*дает: Гребенщиков свободно обладал казахским. Это видно по многим его произведениям, в первую очередь по этнографическому наброску Каркаралинский горожанин. Безусловно, казахская тематика занимает достаточно приличное место в творчестве Гребенщикова. Он в свое время перевел с польского поэму Густава Зелинского Киргиз.