Татьяна тесс голубой ель зжатое изложение срочно надобно

Мне поведали не так давно историю о ёлке, посаженной в одном столичном дворе. Это была голубая серебристая ель. Голубое дерево из басни.

Жильцы, въехавшие в новый дом, посадили ёлку сами. Для неё вырыли глубокую яму, подготовили хорошую землю, обложили дно ямы лесным дёрном. Привезли даже немножко хвои из леса и посыпали вокруг ёлки, чтоб она ощущала себя как дома.

Дерево принялось. На пышно разросшихся ветках появились свежайшие, пушистые побеги. Голубая ель стала гордостью всего дома, его украшением. И вечерком, если вы проходили мимо, вас дотрагивался задумчивый и щемящий запах лесной хвои, запах детства, запах чистоты.

Единожды перед Новым годом жильцы ранешным утром увидели, что ёлку кто-то срубил. И срубил не у корня, а украл лохматую вершину. Искалеченное дерево беспомощно распластало оставшиеся нижние ветви, словно ему отрубил голову палач. Люди длинно смотрели на ель и не веровали своим очам, глядели с болью, содроганием, гневом...

На следующий денек жильцы прикрепили к дереву добротную табличку. На ней было написано большими знаками: Монумент мерзавцу, который под Новый год срубил эту ёлку.

Ель засохла и умерла, а табличка на мёртвом дереве укреплена до сих пор. Человек, убивший дерево, проходит, может быть, мимо него каждый день. И каждый денек мёртвая ель, как неразговорчивый укор совести, подсказывает ему о содеянном.