помогите написать изложение с элементами сочинения.Обожать всей душой, а в остальном

Помогите написать изложение с элементами сочинения.
Обожать всей душой, а в остальном доверяться доле таково было обычное управляло, которым всегда управлялась моя мама. Вот запомни, разговаривала она с тайным видом, предлагая моему вниманию священную подробность: жаворонка, поднимающегося в мутно-перламутровое небо бессолнечного вешнего денька, вспышки ночных зарниц, снимающих в различных положеньях далекую рощу, краски кленовых листьев на гамме влажной террасы, клинопись птичьей прогулки на свежайшем снегу.

Как словно предчувствуя, что вещественная часть ее мира обязана скоро погибнуть, она необыкновенно бережно относилась ко всем вешкам прошедшего, рассыпанным и по ее родовому имению, и по соседнему поместью свекрови, и по земле брата за рекой. Таким образом я унаследовал восхитительные миражи, призрачное имущество и это оказалось великолепным закалом от предназначенных утрат. Материнские отметины и засечки были мне столь же дороги, как и ей.

Я до сих пор хорошо помню подъем в деревню Грязно, перед поворотом на Даймищенский большак подъем настолько крутой, что приходилось велосипедистам спешиваться. Там, поднимаясь рядом с ней, сделал ей предложение мой отец.

Я помню во всех подробностях даже старую теннисную площадку, которая к моему детству теснее заросла поганками. Новая теннисная площадка была выложена по всем правилам грунтового искусства рабочими, выписанными из Восточной Пруссии. Вижу мама, отдающую мяч в сетку и топающую ножкой в плоской белоснежной туфле. Управление для забавы в теннис перелистывается ветерком, на зеленоватой лавке. С добросовестными и глупыми усилиями бабочки-белянки пробивают для себя путь в проволочной ограде вокруг корта. Воздушная блузка и тесная пикейная юбка мамы (она играет со мной в паре против отца и брата, и я злоблюсь на ее промахи) принадлежат к той же эре, как фланелевые рубахи и штаны парней. Поодаль, за расцветающим лугом, окружающим площадку, проезжие мужчины смотрят с уважительным удивлением на резвость господ, точно так же, как смотрели на волан или серсо в восемнадцатом веке.

Мама любила и всякие иные забавы, особенно же головоломки и карты. Под ее искусно летающими руками из тысячи вырезанных кусочков равномерно складывалась на ломберном столе картина из британской охотничьей жизни, и то, что казалось поначалу лошадиной ногой, оказывалось долею дерева, а никуда не входившая пупочка (материнское слово для всякой округленной штуки) вдруг приходилась к крапчатому крупу, дивно ладно восполняя пробел точнее просинь, ибо ломберное сукно было голубое. Эти четкие восполнения доставляли мне, зрителю, какое-то и отвлеченное и осязательное удовольствие.

Любимейшим ее летним наслаждением было хождение по грибы. В дождливую погоду, особливо в августе, огромное количество этих дивных растеньиц вылезало в парковых дебрях, насыщая их тем сырым, сытным запахом консистенцией моховины, прелых листьев и фиалкового перегноя, от которого содрогаются и раздуваются ноздри петербуржца. Но в другие деньки приходилось длительно всматриваться и шарить, покуда не сыщется семейка боровичков в узких чепчиках, или мрамористый гусар, либо болотная форма худосочного белесого березовика.

Под моросящим дождем мать пускалась одна в длинный поход с плетенкой, вечно запачканной фиолетовым изнутри от чьих-то черничных сборов. Часа через три можно было увидеть с садовой площадки ее маленькую фигуру в плаще с капюшоном, приближавшуюся из тумана аллейки; бисерная морось на зеленовато-бурой шерсти плаща образовывала вокруг нее подобие дымчатого нимба. Вот, выйдя из-под капающей и шуршащей сени парка, она примечает меня, и безотлагательно личико ее принимает странноватое, огорченное выражение, которое, казалось бы, должно значить беду, но на самом деле только укрывает ревниво сдержанное упоение, грибное счастье. Дойдя до меня, она испускает вздох гиперболизированной усталости, и рука и плечо вдруг обвисают, чуть ли не до земли опуская корзинку, чтобы подчеркнуть ее тяжесть, ее сказочную полноту.

Около белоснежной, склизкой от сырости садовой лавки со спинкой она выкладывает свои грибы концентрическими кругами на круглый железный стол со сточной дырой посредине. Она считает и сортирует их. Ветхие, с рыхловатым исподом, выбрасываются; юным и сильным уделяется всяческая забота. Через минуту их унесет слуга в неведомое и неинтересное ей место, но на данный момент можно стоять и тихо любоваться ими.