Лежит моя родная Пермь

Когда с левого берега Камы, на котором лежит моя родная Пермь, глядишь на правый с его синеющими до горизонта лесами, чувствуешь зыбкость границы между цивилизацией и первозданной лесной стихией. Их разделяет только полоса воды, и она же их соединяет. Если ребенком вы жили в городе на великий реке, для вас подфартило: сущность жизни вы понимаете превосходнее, чем те, кто был лишен этого счастья.

В моем детстве в Каме еще водилась стерлядь. В старину ее отправляли в Петербург к королевскому столу, а чтобы не испортилась в пути, под жабры клали смоченную в коньяке вату. Мальчиком я видел на песке махонького осетра с испятнанной мазутом зубчтой спиной: вся Кама была тогда в мазуте от буксиров. Эти грязные работяги тащили за собой плоты и баржи. На палубах бежали малыши и сушилось на солнце белье. Бесконечные череды сбитых скобами осклизлых бревен исчезли совместно с буксирами и баржами. Кама стала чище, но стерлядь в нее так и не вернулась.

Говорили, что Пермь, подобно Москве и Риму, лежит на 7 буграх. Этого было довольно, чтоб почувствовать, как над моим древесным, утыканным заводскими трубами городом веет дыхание истории. Его улицы идут либо параллельно Каме, либо перпендикулярно ей. 1-ые до революции величались по стоявшим на их храмам, как, к примеру, Вознесенская или Покровская. 2-ые носили имена тех мест, куда водили вытекающие из их дороги: Сибирская, Соликамская, Верхотурская. Там, где они пересекались, небесное встречалось с земным. Тут я понял, что дольнее рано либо поздно сходится с горним, необходимо только набраться терпения и подождать.

Пермяки утверждают, что не Кама впадает в Волгу, а, напротив, Волга в Каму. Мне не главно, какая из 2-ух этих больших рек является притоком иной. В любом случае Кама та река, которая течет через мое сердечко.