вот задание : Напишите сочинение-рассуждение ,начиная его следующими словами .Детские годы

Ребяческие годы всегда заняты освоением разноцветного, разнообразного мира, в котором главно и занимательно все: природа, люди и, основное, язык, исследование которого - "условие, без которого нельзя". Только с 6-семи лет человек может начать избирать занимательное и отталкивать скучное. Занимательным для творца оказались история и география, но не математика и исследование языков. Почему это было так, сказать тяжело, да и не необходимо, ибо это относится к психофизиологии и генетической памяти, а речь не о их.

Школьные годы - это ожесточенное испытание. В школе учат различным предметам, многие из их не вызывают никакого интереса, но тем не менее необходимы, ибо без широкого восприятия мира развитие разума и чувства невозможно. Если детки не выучили физику, то позже они не усвоют, что такое энергия и энтропия; без зоологии и ботаники они пойдут завоевывать природу, что является самым тягостным методом видового самоубийства. Без познания языков и литературы теряются связи с окружающим миром людей, а без истории - с наследием прошлого. Но в 20-х годах история была изъята из школьных программ, а география сведена до минимума. То и иное на выгоду делу не вульгарно.

К счастью, тогда в махоньком городе Бежецке была библиотека, полная сочинений Майн Рида, Купера, Жюля Верна, Уэльса, Джека Лондона и многих иных увлекательных авторов, дающих обильную информацию, усваиваемую без труда, но с наслаждением. Там были хрони

ки Шекспира, исторические романы Дюма, Конан Дойля, Вальтера Скотта, Стивенсона. Чтение копило первичный фактический материал и будило идея.

А идея начала предъявлять жесткие требования. Для чего Александр Македонский пошел на Индию? Почему Пунические войны сделали Рим "Постоянным городом", а коль быстро так, то из-за чего готы и вандалы просто его разрушили? В школе тогда ничего не сказали ни о крестовых походах, ни о Столетней войне между Францией и Англией, ни о Реформации и Тридцатилетней войне, опустошившей Германию, а об открытии Америки и колониальных захватах можно было узнать только из беллетристики, так как не все учителя сами об этом имели представление.

Проще всего было не заниматься такими вопросами. Так и поступали большинство моих ровесников. Можно было кататься на лыжах, плавать в комфортной реке Мологе и ходить в кино. Это поощрялось, а лишний интерес к истории вызывал шутки. Но было нечто более сильное, чем провинциальная очарованность. Это "нечто" находилось в ветхих учебниках, где действия были изложены систематически, что позволяло их запоминать и сравнивать. Тогда всемирная история и глобальная география превратились из калейдоскопа занимательных новелл в стройную картину окружающего нас мира. Это отдало разуму некоторое ублажение. Но оно было неполным. В начале XX в. гимназическая история ограничивалась Старым Востоком, античной и средневековой Европой и Россией, причем изложение сводилось к перечислению событий в хронологической последовательности. Китай, Индия, Африка, доколумбова Америка и, основное, Большая степь Евразийского материка были тогда Terra incognita. Они добивались исследования.

И здесь на выручку пришел дух эры. В тридцатые годы начались экспедиции, куда охотно нанимали молодежь. Творцу раскрылись гольцы и тайга Хамар-Дабана над простором Байкала; ущелья по Вахшу и таджикские кишлаки, где люди разговаривали на языке Фирдоуси; палеолитические пещеры Крыма; степи вокруг хазарского города Саркела и, в конце концов, Таймырская тундра. Книжные образы не стали быть теневыми контурами. Они обрели формы и краски.