Представьте, что на дружественном пиру встретились два торговца: один из Новгорода,

Начать спор мог бы приезжий из Владимира. Он в тайне, наверняка, завидовал новгородцу, но не хотел этого демонстрировать. Он стал бы говорить, что в их городе истинный князь, полновластный и сильный, а в Новгороде какой-то наёмник, а не князь. На это новогородец сумел бы возразить, что зато этот их наёмник не может им никаких обид чинить, неоправданные налоги собирать, в далекие походы ходить, которых город не желает и т. д.
Тогда новгородский торговец начал бы разговаривать, что во Владимире трибунал создаёт князь либо его доверенное личико по своему произволу, что они закон трактуют, как желают и знают, что им за это ничего не будет. В Новгороде суд в руках посадника, а если он будет судить не праведно, его можно переизбрать.
На это торговец из Владимира мог бы сделать возражение, что не свободно избирается посадник в Новгороде, а из бояр, и действует он в интересах бояр. Злоупотреблений при этом больше, потому что сделать превосходно одному только князю легче, чем целой клике бояр, поэтому в Новгороде злоупотреблений справедливости для людей из народа должно быть меньше.
Закончить спор мог бы вопрос о церкви. Дискуссия про то, верно ли избирать архиепископа (как в Новгороде), либо в такие дела обычному народу лезть нечего (как во Владимире) могла бы окончательно рассорить собеседников. Поэтому что здесь вопрос шёл бы теснее не о политике, а о спасении души.