Пожалуйста безотлагательно Дам 90 баллов

Против этого восстал 18 октября в конвенте Лекуантр (Laurent Lecointre) и достигнул постановления конвента, обязывавшего комитеты извещать арестованным копию протокола об аресте с изложением мотивов, чтоб дать им и их семейству возможность обратиться в комитет общей безопасности, который мог бы утвердить либо отменить акт об аресте[3][4].

Революционные комитеты опротестовали в конвенте это постановление, указывая, меж прочим, на то, что санкюлоты, сочинявшие те комитеты, неминуемо будут делать в протоколах невольные оплошности, которыми воспользуются контрреволюционеры. Конвент передал дело на рассмотрение комитета общей безопасности, который принял сторону революционных комитетов.[3]

Лекуантр протестовал; его поддержалдантонист Филипо. На выручку террористически настроенных выступилРобеспьер с заявлением, что декрет привёл в уныние патриотов. Эти обыкновенные и добрые люди, неизвестные с ухищрениями формалистики, утратили своё усердие. Дело не в том, чтоб судить, а в том, чтоб разить. Конвент и на этот раз послушался Робеспьера и брал своё постановление назад.[3]

Последствия законаПравить

Незадолго до падения Робеспьера число заключённых по сомнению составляло, по перечням Комитета публичной безопасности, около 400 тыс. Кто был в числе этих подозрительных? Образчиком может служить кутузка в Аррасе, где содержались торговец углём с женой и 7 детками от 7 до 17 лет, вдова с 4 молодыми детками, иная вдова-дворянка с 9 детками, 6 малышей без отца и мамы.[3]

Как содержались подозрительные, можно судить по тому, что в Нанте из 13 тыс. умерло от тифа и дурного питания 3 тысячи; в Страсбурге из 90 заключённых пришлось в течение недели перевести 66 человек в клинику[3].

Доходы с секвестрованных(конфискованных) имуществ подозрительных исчислялись сотками миллионов франков[3]