Исторические факты в былине ,,Илья Муромец и Идолище"

Эта былина знаменита в 2-ух вариантах. В одном деяние происходит в Киеве, и Илья Муромец устраняет от Идолища князя Владимира, в ином действие переносится в Царьград (Константинополь) столицу Византии, и Илья выручает византийского короля Константина, который в былине назван дворянином. О том, какой из вариантов является изначальным, воззренья исследователей расползаются.

Русь и Византия на протяжении собственных многолетних отношений бывали и недругами, и союзниками. По воззрению неких исследователей, в 1091 году российские войска подсобляли византийцам в борьбе с печенегами. Вероятно, именно этот факт нашел отражение в былине.

Имя Идолище, приблизительно, представляет собой искаженное Итларище. Итларь авторитетный половчанин, упоминаемый в летописи.

Не нечаянно имя царьградского князя  Константин Боголюбович. Вероятно, в этом виде отразилась память о святом Константине, римском императоре, жившем в IIIIV веках, поддерживавшем христианскую церковь и основавшем Константинополь, а также о Константине Мономахе, византийском императоре, при котором в первой половине XI века Византия подвергалась нападению турок.

Ехал Илья Муромец путем-дорогою, повстречал калику перехожую могучего мужичища Иванища. Идет Иванище, клюкой подпирается, а клюка-то у него в девяносто пудов.
Поздоровался Илья с Иванищем и спрашивает: Издалека ли бредешь, калика перехожая? Отвечает богатырю Иванище: Аи же ты, замечательный Илья Муромец! Побывал я в святом городке Иерусалиме, поклонился там Гробу Господню, искупался в Иордан-реке, под кипарисовым деревом обсушился. А когда ворачивался я назад, то проходил мимо замечательного Царыграда. В Царьграде ныне не по-былому. Засело там Идолище поганое, со грозой, со ужасом со большим, со своею ратью несметною. У того Идолища ножищи как лыжищи, ручищи как граблищи, голова как пивной котел, глазищи как чашищи, а нос на морде в локоть длиной. Померкло над Царырадом солнце красное, потускнели звезды поднебесные. Пленили поганые царьградского князя Константина Боголюбовича, сковали сильными железами его резвые ноги, связали шелковыми опутьями его белоснежные руки. Поставили поганые своих жеребцов в Божьих церквах, порубили топорами святые образа да в черную грязюка их потоптали.

Разгневался здесь Илья Муромец, разгорелось сердечко богатырское. Разговаривает он калике Иванищу: Экой ты дурачина, Иванище! Силы-то у тебя с два меня, а смелости да ухватки половинки нет. Почему не прогнал ты Идолище поганое, не освободил славный Царырад, не вызволил князя Константина Боголюбовича? Решил Илья сам идти на Идолище. Сошел он с богатырского жеребца, произнес калике Иванищу: Оставляю я тут моего Бурушку. Сторожи его, пока я не возвращусь. Желаешь, езди на нем, желаешь, в предлогу води. Да давай с тобой одёжей поменяемся. Ты возьми мое платьице крепкое, а мне дай свое, калицкое.

Облекся Илья в платьице калицкое, обул лапти лыковые, брал клюку в девяносто пудов и пошел в Царырад.

Идет Илья на клюку опирается, а железная клюка под ним изгибается знать, не по богатырю она скована.

Вот пришел Илья Муромец в замечательный Царырад, подошел к Идолищу под окошко, стал просить, как калики требуют: Вы подайте мне, калике перехожей, милостыньку! От зычного голоса богатырского зашатались терема высочайшие, потрескались окошки хрустальные, а Идолище поганое удивилося.

Отдало приказ оно привести калику перед свои глаза, стало его допрашивать, доведывать: Ты откуда, калика перехожая? Отвечает Илья: Был я в замечательном городке Киеве, у богатыря у Ильи Муромца.

Спрашивает тогда Идолище: А каковой тот Илья Муромец? Отвечает Илья Идолищу: Ростом он не больше меня да и видом идентичен. Мы с ним в один день родилися, в одной школе грамоте училися.

Снова спрашивает Идолище: А помногу ль богатырь хлеба ест, помногу ль пьет пива опьяненного? Отвечает Илья Идолищу: Хлеба он ест по три калачика, а пива пьет на три медных пятака.

Рассмехнулось Идолище поганое: Так чего ж у вас на Руси этим Ильей хвастают? Кабы был он на данный момент здесь, посадил бы я его на одну ладонь, другою бы прихлопнул только бы влажно между ладонями и осталось. Я-то ведь ростом в две сажени да в сажень шириной, по 7 ведер пива пью, по семи пудов хлеба кушаю, быка съедаю за раз сторублевого.

Разговаривает тут Илья Муромец: Была у моего священники корова едучая. Тоже много ела- пила, так брюхо у ней и треснуло. Как бы и с тобой такого не случилося.
Идолищу эти речи не полюбилися, пришлись они поганому не в наслаждение.