Почему Пугачев повесил Миронова,а Гринева пощадил?

Помиловав Гринева, Пугачев обязан был убедиться и в том, что его былой знакомый не одуревал от радости, избавившись от петли, когда не стал целовать ручку у собственного спасителя. И что Петруша вправду предпочтет смерть бесчестному унижению.Конкретно потому следует отвести от Гринева обвинение психологов Г.Г. Граник и Л.А. Концевой в том, что, согласившись принять помощь от Пугачева по освобождению Марьи Ивановны из швабринского плена, Петруша вступил в противоречие с офицерской честью и клятвой. Но Гриневым движет до этого всего его понимание длинна мужчины перед дамой, пробуют оправдать его поступок Г.Г. Граник и Л.А. Концевая. Оправдание непонятное: из-за длинна перед дамой поменять присяге, поступиться офицерской честью?Безусловно, поездка вкупе с Пугачевым в Белогорскую крепость, воссоединение Гринева благодаря Пугачеву со собственной невестой, имевшие поначалу трагические последствия для судьбы Петруши, а позже оказавшиеся для этой же судьбы невозможно благодатными, являются значимыми, главными событиями в романе-мифе. Есть потому смысл продолжать углубляться в сущность сложившихся отношений между Гриневым и самозванцем, Петром и Лжепетром.Как могу для тебя в этом обещаться? отвечал я. Сам знаешь, не моя воля: приказывают идти против тебя пойду, делать нечего. Ты сейчас сам начальник; сам требуешь послушанья от собственных. На что это будет схоже, если я от службы откажусь, когда служба моя понадобится? Голова моя в твоей власти: отпустишь меня спасибо; наказываешь Бог для тебя судья; а я произнес правду.Светло, что никакое увертливое благоразумие Гриневу не поможет, что он должен проявить твердость, даже каменность духа, подтверждая функциональность в романе-мифе собственного имени, данного ему Пушкиным: Петр, как уже было тут сказано, в переводе с греческого камень. И он проявляет такую каменность, практически повторяя слова, сказанные комендантом Мироновым и его верным поручиком Иваном Игнатьичем, за что оба были безотлагательно повешены: Нет, отвечал я с твердостию. Я естественный дворянин; я присягал государыне императрице: для тебя служить не могу (практически, потому что комендант и поручик не были природными дворянами, но Пугачева это и не заинтересовывало). Больше того! Слышит вопрос Пугачева: Так обещаешься ли по последней мере против меня не служить? и:И не просто непонятное. Оно ошибочно по сущности, неверно с точки зрения текста Капитанской дочки. Так что безусловно прав философ В.Н. Касатонов в оценке этого эпизода: Гринев нигде сознательно не поступается собственной офицерской честью. Его милуют, ему дарует подарки и помогает высвободить жену Пугачев. Сам же Гринев не подсобляет самозванцу ничем, кроме поддержки высоконравственной: в проникновенном и благожелательном разговоре помочь услышать глас собственной совести. Щепетильность Пушкина в этом вопросе принципна. Да, жизнь поглубже, чем та сфера, в которой действуют законы чести. Но эта ее глубина никак не отменяет этих законов в области их юрисдикции. Гринев остается приклнным законам честиА кроме этих предсказаний миф в Капитанской дочке дозволяет нам интерпретировать беседу Гринева с Пугачевым глаз на глаз как разговор Петра и Лжепетра (вспомним, что самозванец назвался конкретно Петром!). Истинный Петр тверд и неуступчив в вопросах чести. Он ее рыцарь, рыцарь ее кодекса. Лжепетр покажет себя конкретно лже тем, что будет искать способности обойти этот кодекс стороной возможности не для себя: он его и не исповедует, но для правильного Петра.Так что беседа с Гриневым глаз на глаз не только безгранично изумила Пугачева искренностью собеседника, но и принудила самозванца почитать Петрушу. В полном, кстати, согласовании с предвещаньями вещего сна Гринева, о котором он поведал в начале повествования: Гринев и во сне отказался целовать ручку надуманному родственнику безжалостному лиходею, чем вызвал у того не приступ ярости, а приязнь к себе.