Н.А.Некрасов Мороз Красноватый Нос пожалуйста краткий пересказ не надобно длиный зарание

В семье фермеров катастрофа: умер Прокл Севастьянович, супруг и кормилец. Он очень простыл зимой, доставляя продукт, родные не смогли его вылечить...

Судьба российской дамы нелегка: на ней семья, хозяйство и томная работа. Но тем не наименее, она со всем справляется, труд для ее главен, семья священна. Внутренняя сила российской крестьянки неисчерпаема.

К этой категории женщин относилась и Дарья, супруга покойного. Горе впитало ее полностью, большие слезы лились по ее щекам. Несмотря на траур необходимо было беспокоиться о семье - дрова в хозяйстве вышли.

Добравшись до леса вдова отдала волю чувствам - дикий крик уныния поразил глушь. Со слезами на щеках Дарья начала рубить деревья. В думах у женщины только ее ненаглядный, она вспоминает свой сон, размышляет о будущем отпрыска, волноваться о том, как бы его не отобрали его в рекруты. Окончив работу, обессиленная дама прислонилась к дереву. Вдруг перед ней появился Мороз-воевода, проверявший свои владения. Он завлекает Дарью к для себя. Тем временем женщина покрывалась инеем, а виделось ей лето, ее счастливая семья... Теперь для вдовы не было ни пламенея, ни радости, она была в снежном забвении.

В фермерской избе ужасное горе: погиб владелец и кормилец Прокл Севастьяныч. Мама привозит гроб для отпрыска, отец едет на кладбище, чтоб выдолбить могилу в промёрзлой земле. Вдова крестьянина, Дарья, шьёт саван покойному мужу.

У судьбы есть три тяжкие части: обвенчаться с рабом, быть мамой отпрыска раба и до гроба подчиняться рабу все они легли на плечи российской крестьянки. Но невзирая на мучения, есть дамы в российских селеньях, к которым будто не липнет грязюка убогой обстановки. Красавицы эти цветут миру на чудо, долготерпеливо и ровно вынося и голод, и холод, оставаясь прекрасными во всякой одежке и проворными ко всякой работе. Они не обожают бездельничания по будням, зато в праздники, когда улыбка веселья сгоняет трудовую печать с их лиц, такого сердечного смеха, как у них, не приобретешь за деньги за средства. Российская женщина жеребца на скаку приостановит, в пламенеющую избу войдёт!. В ней чувствуется и внутренняя сила, и требовательная дельность. Она уверена, что все спасенье состоит в труде, и потому ей не жалок убогий нищий, прогуливающий без работы. За труд ей воздаётся сполна: семейство её не знает нужды, дети здоровы и сыты, есть излишний кусочек к празднику, хата всегда тепла.

Такой дамой была и Дарья, вдова Прокла. Но теперь горе иссушило её, и, как ни старается она сдержать слезы, они невольно падают на её прыткие руки, сшивающие саван.

Сведя к соседям зазябнувших внуков, Машу и Гришу, мать и отец обряжают покойного отпрыска. При этом грустном деле не говорится излишних слов, не выдаётся наружу слез как словно грозная краса усопшего, лежащего с пламенеющей свечой в головах, не дозволяет вопить. И только позже, когда последний ритуал совершён, наступает время для причитаний.

Грозным зимним с утра савраска везёт владельца в последний путь. Жеребец много служил владельцу: и во время крестьянских работ, и зимой, отправляясь с Проклом в извоз. Занимаясь извозом, торопясь в срок доставить продукт, и простыл Прокл. Как ни врачевали кормильца домашние: окатывали водой с девяти веретён, водили в баню, продевали три раза через потный хомут, спускали в прорубь, клали под куриный нашест, молились за него чудотворной иконе Прокл уже не поднялся.

Соседи, как водится, вопят во время похорон, сожалеют семью, щедро расхваливают мертвеца, а после с Богом идут по домам. Воротившись с похорон, Дарья желает пожалеть и приголубить осиротевших ребятишек, но медли на ласки у неё нет. Она лицезреет, что дома не осталось ни полена дровишек, и, опять отведя детей к соседке, отчаливает в лес все на том же савраске.

По дороге через блистающую от снега равнину в очах Дарьи показываются слезы обязано быть, от солнца... И только когда она въезжает в могильный покой леса, из груди её вырывается глухой, сокрушительный вой. Лес бесстрастно внимает вдовьим стонам, навеки укрывая их в собственной нелюдимой глуши. Не отерев слез, Дарья начинает рубить дрова и, полная идеею о супруге, зовёт его, с ним говорит....

Она вспоминает собственный сон перед Стасовым днём. Во сне обступила её несметная рать, которая вдруг обернулась ржаными колосьями; Дарья взывала к супругу о поддержки, но он не вышел, оставил её одну нажимать переспевшую рожь. Дарья понимает, что сон её был вещим, и просит у супруга подмоги в том непосильном труде, который её сейчас ждёт. Она представляет зимние ноченьки без милого, неисчерпаемые полотна, которые станет ткать к женитьбе отпрыска. С идеями о отпрыску приходит ужас за то, что Гришу беззаконно отдадут в рекруты, поэтому что некоторому будет за него заступиться.

Сложив дрова на дровни, Дарья собирается домой. Но позже, невольно брав топор и тихо, прерывисто воя, подходит к сосне и застывает под нею без думы, без стона, без слез. И тут к ней подбирается Мороз-воевода, обходящий свои владенья. Он машет над Дарьей ледяной булавой, привлекает её в своё царство, обещает приголубить и согреть...

Дарья покрывается блистающим инеем, а снится ей недавнее жаркое лето. Ей видится, что она роет картофель на полосах у реки. С нею детки, возлюбленный муж, под сердечком у неё бьётся ребёнок, который обязан показаться на свет к весне. Заслонившись от солнца, Дарья смотрит, как все далее уезжает воз, в котором сидят Прокл, Маша, Гриша...

Во сне она слышит звуки удивительной песни, и заключительные следы пытки сходят с её личика. Песня утоляет её сердце, в ней дольнего счастья предел. Забвенье в глубочайшем и сладостном покое прибывает к вдове со смертью, её душа умирает для скорби и страсти.

Белка роняет на неё ком снега, а Дарья стынет в своём заколдованном сне....